Я повел пальцами по сенсору. На мониторе открылась фотография девушки, сидящей над раскрытой книгой, подперев щеку кулачком. В длинных русых волосах запутались солнечные лучи, упавшие сквозь широкие окна институтской аудитории. На лице улыбка, в зеленых глазищах пляшут чертенята. Улыбалась она редко, но совершенно очаровательно, как-то озорно, по-мальчишески. На ней был открытое клетчатое платьице поверх яркой оранжевой футболки. Вот тоже ее черта, одеваться в яркие, броские цвета. Снимал я на телефон, но все равно получилось хорошо.
Просто Оксана очень фотогеничная.
— Повезло же мне тебя встретить, а?
На Оксану, с которой мы учились на одном курсе, я решил посмотреть своим новым, особенным взглядом, чуть не в первую очередь. Лучше бы не смотрел.
Она тоже была из наших. Из «минусов». Не знаю, почувствовала ли она меня, но я увидел ее четко. В роящейся черной мошкаре.
Вот так и начинаешь верить в судьбу, в «две половинки» и всякое прочее. Хотя это, конечно, не наш с ней вариант. В смысле, не мой. Ей было на Дениса Яблокова, что называется, параллельно. Никита обещал мне «сбычу мечт», но в данном конкретном случае произошел явный прокол.
Не знаю, обещал ли ей кто-нибудь такое. Был ли у нее свой Никита, подвернувшийся так вовремя с предложением, от которого нельзя отказаться. Нельзя потому, что это даже не предложение, а напоминание, информация к сведению, возвращение к истокам.
Но у нее-то как раз все складывалось. По слухам, появился у нее богатый любовник, лет на дцать постарше, карьера тоже шла в гору, в универе и так проблем не было никогда. Да и относились к ней всегда куда лучше, чем ко мне. Красивой девушке не обязательно что-то кому-то доказывать, пытаться быть душой компании. Можно просто блистать и очаровывать. Хотя она и была из тех, кто все время доказывает.
Следующим треком на ноутбуке выпала «Алиса», «В театре теней сегодня темно».
— Жжешь, Костя, — сказал я вслух. — Прямо в точку!
Меня не смущало то, что я лежу один на диване в темной комнате и говорю с экраном ноутбука. Я попал в такую историю, когда уже поздно беспокоиться о психическом здоровье. Поздно «боржом» пить. Хотя Никита вроде втирал мне что-то про психиатра? Может тоже попробовать?
Телефон, валяющийся в прихожей, загудел, вращаясь на тумбочке в режиме виброзвонка. Голубой экранчик озарил прихожую призрачным светом.
Звонок среди ночи меня мало удивил. В последнее время я даже привык к таким звонкам.
Я встал с кушетки, пошел в прихожую.
— Да?
— Здорово, чего не спишь? — бодро спросил Никита.
— Не спится.
— Слушай, у меня к тебе такое дело… Ты завтра… то есть, уже сегодня утром свободен?
Я покосился на экран ноутбука. Недоверстанная полоса терпеливо ждала меня.
— Ну… как тебе сказать…
— Скажи, как есть. Дело у меня серьезное, Дениска.
— Тогда свободен.
— Вот и отлично. Давай встретимся с тобой в шесть, в парке на «Речном». Возле этого… поэта индийского… Ну, где в субботу пиво пили?
— У Рабиндраната Тагора, — подсказал я.
— Точняк. Ну и голова у тебя, Дениска. Прямо Вассерман. Ну как, ты будешь?
— Буду.
— Вот и отлично. До встречи.
Я положил телефон на столешницу. Снова поглядел на экран ноутбука. Буклет молчаливо звал меня, мол, приди Яблоков, и доверстай меня, наконец. Ничего, подождет мой буклет.
Я прошел на кухню, раскрыл холодильник. Прищурился от яркого света, вытащил банку энергетика. Поболтал ей, открыл, чпокнув кольцом, сделал жадный глоток ледяной шипучей жидкости.
С банкой в руке вернулся обратно к компьютеру.
Что это ему понадобилось от меня в такую рань? Чего там у него стряслось?
В шесть часов я послушно приплелся на окраину парка у метро. На статуе индийского поэта мерцали дождевые капли.
Под утро дождь перестал, было сыро и туманно.
Долговязую фигуру Никиты я увидел издалека. Он топал своими военными ботинками по лужам, спрятав руки в карманы куртки защитного цвета, с маленьким ГДР-овским флажком на рукаве. На голову его был напялен капюшон спортивной кофты.
— Здорово, — пожимая мне руку, Никита мельком оглядел парк. — Слушай, такое дело…
Он встал вплотную к статуе, словно отгораживаясь ей от остального мира, еще раз пробежался глазами по окрестностям.
— Ты чего? — спросил я. — От хвоста ушел?
Он улыбнулся уголком рта.
— Вообще-то да, — сказал он совсем не весело. — Динь, я на некоторое время уйду из поля зрения. Недели на две примерно. Так надо, по работе. И мне очень нужно, чтобы у тебя на это время побыла одна моя вещь. Так будет надежнее.