Именно в этот момент я ощутил что-то. Что-то теплое, знакомое, какое-то чувство единение с миром, я потянулся к нему всем чем только мог, мои мысли, стремления и даже, наверно, душа тянулись именно в ту сторону. И там, вдали, я услышал бой барабана. Открыв глаза, вынув клинок и улыбнувшись, я ступил на песок арены.
Мой противник был немного ниже меня, со светлыми, будто выцветшими, водянисто-зеленого цвета глазами. На голове у него была повязана какая-то тряпка, скрывающая волосы, одет в непримечательную серую одежду, на которой черными пятнами темнели капли крови. А вот его меч не смотрелся столь бедно. По всей длине клинка шла причудливая вязь, гарда была украшена золотом, я на хвосте рукояти висело несколько цветных веревок.
Когда после сигнала он сделал шаг вперед мелодия, что до этого еле слышалась, стала набирать глубину. Однако, я был напряжен до предела, если хоть немного расслаблюсь, она пропадет. Следуя за ней, я пошел на сближение, не опуская клинка и в готовности как отбиваться, так и нападать. А дальше началась пляска.
Клинки размазались от скорости, сталь пела от каждого удара, песок скрипел под ногами, что меняли положение тела, толпа ревела. Разные школы фехтования столкнулись на этой маленькой арене за трактиром. Я уклонялся, колол и резал, рубил, наступал и отпрыгивал, я шел за музыкой, которую играл невидимый и далекий музыкант. Звучание становилось злее, четче, напористей, видимо тот хотел выразить ярость боя и триумф победы, что ждала меня впереди. Я следовал за ним, ведомый, но свободный. Казалось, что музыка и есть то, чего мне всегда не хватало, именно слыша ее, я дышал полной грудью и понимал каждое движение противника. Вот он делает слишком сильный замах, вот после парирования открывается небольшая брешь в защите, вот нога слишком сильно, как для того, кто всегда сражался на камнях и привык к ним, утопает в песке, а вот недостаточно быстрое движение назад.
В какой-то момент я осознал, сейчас будет пик, когда мелодия, подобно птице, взвивается вверх, а затем, замерев на мгновение, устремляется вниз. Я не упустил его, отбив очередной удар, заставил противника открыться, а затем, припав на колено, нанес выверенный укол в подмышку. Брызнула и стала толчками выходить кровь, я фактически победил. Видимо, это понял и долгарец, потому что, перехватив меч левой рукой, он кинулся в последнюю, самоубийственную атаку. Ему не нужна была победа. Только моя жизнь.
Приняв удар, я вывернул кисть и, поднимая руку, вонзил клинок под подбородок мяснику, перебивая позвоночник и обрывая его жизнь. Толпа взревела, ликуя от вида крови, восславляя смерть, но я не чувствовал ни радости, ни спокойствия. Я отомстил за того паренька, что никогда не возьмет клинок в руки, за всех тех, кого долгарец убил и покалечил, больше он никому не опасен. Я выиграл, значит приз и ставка мои, я заработал их. Тогда почему же так неспокойно на душе, будто топор палача навис надо мной?
В этот момент из дверей таверны вышли три человека. Они все были в серых одежда, со скрытыми тряпками волосами и с дорогими мечами на поясе. Долгарцы. Их взгляды скрестились на трупе, что лежал у меня под ногами, а потом переместились на меня, и в них не было ничего кроме ненависти, ярости и желания убивать.
Ветреная Богиня – богиня удачи.
Глава 4
Больше золотой монеты серебром мне удалось получить этим вечером. Улов был неплохой. Если бы еще не те ребята, что наверняка поджидали меня за дверями таверны, было бы вообще здорово.
Вздохнув, я посмотрел на моего невольного компаньона. Гар, воин с рассом, лениво цедил пиво и осматривал посетителей. Мы ждали закрытия таверны, когда можно будет затеряться в толпе выходящих. Он решил, за небольшую плату, помочь мне выбраться из таверны, потому что в том, что дружки светлоглазого попытаются меня достать, сомнений не было ни у кого из нас.
– Тот парень, покалеченный, постоянно нападал, потому его и смог достать долгарец, – объяснял он мне колокол назад, – а я уйду в оборону и смогу двух удержать сколь угодно долго. Ну, – поправил он сам себя, – тебе времени хватит, чтобы с одним разобраться, а дальше либо поможешь и прикончим их, либо можешь драпать.