Перед ним раскрылся прекрасный новый мир, и парень чувствовал себя хозяином своей судьбы. Пускай он опоздал, и родители мертвы, но — мальчик жив, жив и полон радости, лучится счастьем. Их кровь всё ещё струится в его жилах, а на душе — чёрная печать Пыльного Города, но разве это помеха, если ты сам владеешь своей тьмой?
Он был спокоен: уже нечего терять, зато — есть, к чему стремиться. Есть, зачем жить. Проведя в заточении множество лет, последнее, о чём пожелаешь — вернуться туда, обретя свободу. А он её обрёл, и вместе с ней — новый смысл, новые желания и стремления.
Бросив последний взгляд на склон по ту сторону вод, мальчик обернулся и медленно пошёл, вбирая в себя терпкий пряный аромат всюду цветущей полыни, радуясь новому дню.
Он шёл через широкое бесконечно зелёное море навстречу подсолнечным лугам, и те цветы тянулись к небу, раскрыв лепестки, впитывая тепло.
Всё ещё слышалась музыка, тихая и спокойная, сотканная из флейт и гитарных струн, и тысячи светлых ангелов пели оду новой зари.
Он шёл полями и нивами, радуясь журчанию ручьёв, звонким птичьим голосам, стрекоту сверчков. Шёл, минуя невысокие хаты с соломенными крышами, сады, обнесённые простенькими заборами. Мимо сеновалов, близ которых трудились крестьяне, и больших мельниц, чей скрип был слышен за версту. Он шёл сквозь время, чтобы попрощаться с тем, что было так дорого его детскому сердцу, что давным-давно у него отняли.
Узкая просёлочная дорога, вдоль которой стоят глиняные белые дома. Раскидистые ветви яблонь и вишен, что своей пышной листвой укрывают тропку, как навес, живой коридор детства.
Мычат коровы, блеют козы. Вёдра стучат на коромыслах. Лай собак, шум птиц, забывшихся в листве.
Мальчик шёл к маленькому домику, что стоял невдалеке, близ моста у реки. Слышал говор старушек, что сетовали на жизнь. Видел деда, что сидел у дороги, прислонившись к телеге, и курил трубку, прикрыв лицо соломенной шляпой. Мужчину в военной форме, что подъехал на лошади к одной из хат, и женщину вместе с детьми, что выбежала к нему навстречу и обняла.
Мальчик посмотрел на счастливую пару, усмехнулся, покачал головой, и пошёл дальше. Он хотел вернуться домой. Наконец, спустя долгие годы скитаний, снова оказаться под родной крышей, в окружении столь милых сердцу матери и сестёр. Снова увидеть вечно смолящего деда, посмеяться над сварливой бабкой. Посмотреть на себя, совсем ещё малого и несмышлёного. Снова оказаться здесь, ещё до всего, задолго до того, что будет потом.
Вот, он идёт, и видит хату. Соломенная крыша прохудилась. Ворота открыты нараспашку, сад — пустует, всё поросло густой травой. Всё мигом стихло, как пропало, исчезло, оставив лишь простенькую полураскрытую дверцу в тёмные сени.
Мальчик оглянулся, постучал: никого. Чуть толкнул дверь, опустил голову, входя в помещение. Темно. В сенях — веник у входа. Под потолком у соседней стены в углу икона, овитая рушником. На той иконе — богородица, что обнимает распятого младенца. За ней — пыль, паутина.
Мальчик замер, закрыв глаза. Вспоминал, как здесь было чисто и светло когда-то, как тепло и ясно.
Прошёл в гостиную, где стояли две больших лавы, а меж них — огромный добротно сбитый стол, всё ещё накрытый к завтраку. Кувшин молока, шесть чашек. Небольшие пустые тарелки. На кухне — растопленная печь, где обычно спала бабка.
Ребёнок тихо опустился за стол, осмотрелся. Его проняло дрожью. Потянулся к чашке — и на глаза навернулись слёзы.
Как бы здесь ни было хорошо, это всего лишь воспоминание. Суть не более чем миг того, когда было хорошо и спокойно. Ласковая нега забытых сказок и нежных детских снов.
— Я дома, мам, — тихо сказал он, делая глоток тёплого сладкого молока. — Я здесь, я вернулся, — прошептал он в пустоту комнаты, понимая, что всё равно никто не услышит. — Прости, что так долго, — с дрожью в голосе продолжал он.
Молча допив, он поклонился, встал, убрал посуду, прошёл в спальню, где стояла колыбель, предназначенная так и не рождённому племяннику. Убрал раскиданную постель.
Всё так же молча подмёл пол. Присыпал земли в топку, затушив огонь в печи. Какое-то время стоял, прислонившись к дверному косяку.
Нужно, нужно прощаться.
Вздохнув, юноша покачал головой и закрыл дверь, идя дальше, к реке. За рекой — густой лес, куда просто так не ходили, где было опасно и жило волчье племя.