Выбрать главу

Ручка легко поддалась. Мягко нажала — меня пустили. Войти сюда — не проблема, впускают действительно всех. Вопрос лишь в плате за выход: часто её просто нет, а раз нет платы, то и не выпустят.

Всё ещё не могу понять, кому понадобилось поднимать занавес. Кто мог настолько устать от жизни на Земле, что захотел сюда? И ладно бы сам, других зачем звать? Самое забавное — внешне ничего не изменится. Едва ли кто-то что-то заметит. Просто мир станет чуточку мрачнее, а внутренние страхи станут реальными. Мог с ними бороться в голове — сможешь совладать и впредь. А нет — так и твои проблемы, останется лишь посочувствовать. В борьбе со зверем внутри побеждаешь либо ты, либо твои иллюзии. Даёшь им волю — попадаешь сюда. Всё останется на своих местах, да видеться будет иное.

Я прошла внутрь, в главном холле — небольшое помещение с портретами прошлых надзирателей, высокий регистрационный столик с журналом имён заключённых, койка для отдыха посетителей. Так странно: пекло должно вселять страх. Но едва ли можно думать о таком месте всерьёз. Говоря про ад, грех не пошутить, да и вообще, находясь здесь, грех — не согрешить. Только смех здесь такой, что сквозь слёзы. Оно и понятно, доля самоиронии с мыслями о грядущем.

В регистратуре сидела старуха в строгой зелёной форме, читала газету. Седая, лица не видно, погружена в сводку последних новостей.

Я подошла к ней, тактично кашлянула.

Та не обратила на меня ни малейшего внимания.

Я пожала плечами, сама взяла журнал заключённых.

Надзирательница замерла, отложила чтиво, смерила меня тяжёлым презрительным взглядом. Лучше бы я не видела её лица. Дело не в морщинах и не в очках, и даже не в маленьких въедливых чёрных глазах. Вся беда в восковой маске, которая отслаивалась от давно пожелтевшего черепа. Наверное, это неправильно, и нужно принимать людей, какими они есть, но всё же в аду все так стремятся походить на живых, что невольно смущаешься, когда вспоминаешь, что все здешние — мёртвые.

— У вас лицо отслаивается, — спокойно заметила я, уловив её невысказанный вопрос.

— Моё лицо, где хочу, там и теряю, — бегло бросила та. — Чего тебе? Вроде не наша. Как попала сюда? Документы есть?

Я протянула ей удостоверение.

— А, из канцелярии, — бабка хмыкнула, осмотрев бумаги. — То-то думаю, наглая такая. Ну, проходите, инспектор, коли не шутите. Вам к кому?

— Молохов Дмитрий Арсеньевич, он к вам недавно попал.

Надзирательница покачала головой, из-за чего маска отслоилась ещё больше. Чертыхнулась, ловко нырнула под стол, достала тюбик клея, аккуратно смазала череп, поправила лицо. Теперь — совсем как живая.

— Камера 16, полчаса на свидание. Проходите дальше по коридору.

Я коротко кивнула, положила удостоверение в карман, поблагодарила пожилую женщину и направилась к своей цели.

Уже у входа в казематы в нос ударил едкий запах формалина, смешанный с гниющей плотью и гарью от копоти крематория. Тяжело здесь всё-таки, тяжело. И повсюду тишина. Кто-то отдыхал на нарах, иные — молчали по углам.

Я ждала гнева, а встретила покорность, смирение. Никаких криков, никакого плача — ни-че-го. Только сумрак и гнетущее чувство скорой повторной расправы. На меня никто не обратил внимания, все оставались скованы в своём личном сознании.

Надеюсь, Молоха в порядке, мне он нужен в здравом уме — ну, или хотя бы при своём рассудке.

Я просочилась сквозь решётку камеры, подошла к нему, опустилась на нары. Снова достала портсигар, закурила.

— Не трави душу.

Хриплый, усталый голос.

Сочувственно кивнула ему, помогла снять лицо — оно у него на заклёпках — протянула сигарету: «Верблюд» со вкусом пустыни.

Чистый, без единой пылинки череп оскалился в благодарной улыбке. Сделал затяжку, пропуская дым из зрачков и ноздрей.

— Ты так не умеешь, — всё так же хрипло прошипел он сквозь стиснутые зубы.

— Знаешь, и не стремлюсь. Рано мне к вам.

Тот мотнул головой. Я взяла сигарету, чтоб выдохнул. Вернула, чтоб докурил. Потом поднялась, освободила путы.

Молоха благодарно потянулся, сделал самостоятельную затяжку, тяжело сел напротив меня.

— Ты же понимаешь, что ты сделала, правда?

Я пожала плечами.

— Нашёл, чем удивить. За этим сюда и пришла. Как вообще получилось, что тебя загребли? Ты же под протекцией.

— Печально стало, — ухмыльнулся узник. — развлечься хотел. Извини, если доставил хлопот. Но ты, это, всё-таки осторожней. Я-то нормальный, но есть нечто внутри…