— Вы ведь тоже его слышите? — наконец нарушила молчание женщина в алых одеждах. — Интересно, как он сейчас. Наверное, в предвкушении скорого свидания с родным краем. Как вы думаете, дорогая?
Женщина в рясе покачала головой.
— Мы обе прекрасно знаем, к чему это приведёт, моя Принцесса. Разве мало вам ваших картин, собственных видений и снов?
Та улыбнулась и легко вздохнула, повернулась к своей подруге лицом, внимательно заглянула в её глубокие карие глаза.
— Ах, Францисса, разве вы ещё не поняли? Весь город совсем скоро станет моим полотном. И вы — именно вы поможете мне в этом. Вы так грустны, Сестра. Отчего? — Она коснулась её ладони. — Пройдёмте вверх, откуда лучше видно.
Сестра Францисса одёрнула руку, опустила взгляд, невольно вспомнив их первую встречу.
Однажды после службы эта женщина нашла её и пригласила к себе с просьбой позволить написать портрет. Францисса не видела в том беды и согласилась. По своей наивности она тогда не думала о том, что на дворе уже поздняя ночь, и что случайно встреченная прихожанка может питать какие-либо иные намерения, кроме озвученных. Не придала она также значения и своему внутреннему беспокойству, и тому, что от вида этой девы в её сознание закрадывались совершенно новые, смешанные чувства.
Терпкое вино и пряные благовония сделали своё дело. Краски так ни разу и не коснулись холста, и он, девственно чистый, служил паре зеркалом порока. Бесконечная скука смешалась с волнующей истомой, а всякий стыд растворился в пьянящем ладановом дыму. Обжигающее тепло губ искусительницы клеймило монахиню печатями грешной любви, заставляя её испытывать наслаждение, выпестованное болью. Хмельная кровь отнимала мысли, оставляя место картинам, пусть минувшим, но столь родным.
Сияние двух потерянных душ уподобилось бледному месяцу, взирающему с чёрных небес на тленные улицы Пыльного города, где некогда жили дети.
То соитие дало ход новой жизни призракам их мечты.
Давным-давно Францисса видела место, что явилось ей в ночь встречи с Принцессой. Вспомнила грандиозные минареты и облака цвета корицы, узрела сквозь мутную дымку, как раньше гуляла у Фонтанной Площади вдоль Аллеи плакучих ив и как любовалась замысловатыми зданиями в Меке Красной Пирамиды и великими фигурами статуй Трёх Основателей. Она помнила тех детей, что гуляли на этих улицах вместе с ней, и сами её уста подсказывали, как когда-то пела для них, и как завороженно внимали слушатели её голосу. Как в то время у себя в мире сбегала от родителей в лес и дарила песни его листве и ручьям, речушке и всякой твари, и всё думала, что однажды станет дивой, и в итоге именно здесь, в таинственном городе, где сбывается всякая детская мечта, она обрела себя.
Увы, с годами волнующие сны оставили её, а вместе с тем забылась и дорога в безмятежный край застывших грёз.
Теперь же, когда Скучающая Принцесса показала ей путь запретной любви и явила полотна руин любимой страны мечты, она признала, что сделает всё возможное, лишь бы тот Город ожил. Если не для неё — ведь дни юности не вернуть, — то пусть для потомков, для тех, кто нуждается в нём столь же сильно, как давно-далеко — и она сама.
Сейчас же, стоя на площади, она осознавала, что совсем скоро всё и правда свершится, и в сердце монахини закрался страх. Правильно ли она поступает, отрекаясь от всего ради осуществления такой цели? Ведь город детства в её новых видениях обернулся царством кошмаров, и отворить ворота сейчас — это разверзнуть геенну огненную. С другой стороны, в неё давно обратилась сама Земля, и единственное исцеление — одно, всегда и во все времена, — носит имя Любовь.
Скучающая Принцесса обняла свою подругу, улыбнулась и снова качнула головой.
— Только представьте, — она обвела рукой раскинувшееся перед ними пространство, — совсем скоро здесь всё изменится. И мы — именно мы будем теми, кто откроет врата. Мы вернём нашему городу его музыку, его детей.
— Кто отпирает врата, тот поздно ли, рано встречает древних богов, — вздохнула Францисса. — Я боюсь, — продолжала она, бросая украдкой взгляд в сторону чёрной громады монастыря. — Я боюсь, что наш грех окажется слишком тяжким.
— Тогда нас не примут даже в Ад, — рассмеялась Принцесса. — Полно вам, Сестра, слышьте Его реквием, наслаждайтесь последними часами покоя.