Когда всё кончилось, Даниила почти сразу провалилась в сон до самого утра. Потом было похмелье и тяжёлая головная боль, но между ног всё ещё приятно ныло, а внизу живота — отдавало волнующим теплом.
Игривый взгляд Авдеи только дополнял картину: она-то тем вечером почти не пила.
***
С недавнего времени у Авдеи появились новые знакомые: молодая пара, парень и девушка. Одна — прекрасная, как влюблённая смерть, а другой — чинный, как палач перед публикой. Она назвалась Яной, он — Клаусом.
Нечасто, но хотя бы раз в неделю они навещали её, принося вино и марку — прямо, как в далёкие времена, когда можно было уехать в Крым или Сочи, или вообще на бурный Кавказ. Лицо обветренное, взгляд размытый, в голове — набат, а сердце — рвётся от станции к станции, предвкушая вокзал Берлина.
Под хриплый голос Марлен Дитрих Яна и Авдея водили вальс, а Клаус сидел в кресле с бокалом вина, любуясь женщинами. Старая и молодая, в тёмных и светлых тонах, обе — тощие, хрупкие, но — сильные и властные, словно Смерть и её Наместница.
Обвив осиную талию Яны, Авдея вела её, направляя в вихре прощального вальса, окружая волнами тёмных одежд, что смешивались с густым синим табачным дымом и белым платьем девушки. Шаг за шагом они растворялись в пляске, осенённые лучами бледной луны.
Медленно потягивая бокал белого полусладкого вина, офицер любовался своими фройляйн, а агат полного месяца был подобен старому фонарю забытой казармы.
Их визиты выпали как раз на то время, пока сама Даниила была в отъезде, и для обстоятельного знакомства у девушки с новыми друзьями её бабушки просто не было времени. Но, боже — что это было за время для самой Авдеи.
Вместе с ними она забыла о своём возрасте, утратила нить своей прошлой жизни, растворившись в неге чарующих воспоминаний о неугасаемой вечной молодости.
Эти двое — нет, они не любили смерть. Лучше: они были ею.
Хмурый Жнец в униформе СС — и его возлюбленная Дева белых одежд, две части одного целого, истинные наместники Аида на Земле.
На время разлуки с единственным по-настоящему близким ей человеком эти двое заменили ей всё.
Вернувшись в Харьков, Даниила бегло попрощалась с родителями и буквально ринулась к метро, спеша к своей бабушке. Три минуты на метро, потом — десять минут автобусом, и через лес, через частный сектор — к дому, отчаянно ища нужную ей высотку. Она сердцем чувствовала, что Авдея соскучилась по ней: целых две недели разлуки не проходят даром.
Вот она уже стоит у подъезда и звонит в домофон. Молчание. Бабушка обычно открывает на четвёртый звонок. Но сейчас было молчание.
Девушка испугалась. Набрала снова — и опять молчание. И только с третьей попытки из динамика домофона раздался приглушённый незнакомый голос: «Кто?»
Странный хриплый голос совсем не был похож на бабушкин, что вызвало ещё больше беспокойства.
— Даниила, — нервно ответила девушка. Ей открыли.
Она стрелой взметнулась на нужный этаж. Там не было заперто, даже стучать не пришлось. Но уже с порога она закашлялась от густого дыма с привкусом табака, едкой полыни и тягучего каннабиса. Добавлял своё пьяный дурман пролитого спирта и заоблачные трели арфы.
Во тьме коридора — там, где была дверь спальни, — её встретила незнакомка. Очевидно, та самая женщина, которая ей только что ответила. Вся в белом, до невозможности худая, с длинными светлыми волосами. Из-за нависшей мглы лица не разобрать, прослеживались только общие черты. Как покойница.
Школьница, всё ещё с рюкзаком через плечо, в джинсах и своей привычной оранжевой футболке, замерла, внимательно посмотрев на стоящую перед ней, всматриваясь в неё.
Чужая женщина двинулась к ней под торжественные настукивания там-тамов, окружённая маревом дурманов, ведомая арией запредельных флейт.
— Кто вы? — отшатнулась от неё Даниила, пятясь к дверям. — Где Авдея?
Женщина замерла на миг, смерила гостью испытывающим взглядом — и понимающе улыбнулась, кивнула.
— Твоя бабушка в спальне, — спокойно ответила она своим тихим, мягким голосом, который, однако, перекрывал все остальные звуки так, словно звучал в сознании девушки.
Её голос насторожил ещё больше. Странная женщина протянула тощую бледную руку, приглашая Даниилу пройти вместе с ней. Сомневаясь и медля, она всё же приняла приглашение, касаясь ладони незнакомки: холодная, крепкая, она цепко схватила её.
То, что происходило за дверью, заставило школьницу застыть в смятении, лишило её дара речи.