– А кто такой этот Жопес?
– Один из антикварщиков. Его лавка расположена по соседству.
– Жопес – это его фамилия?
– Прозвище, конечно. Фамилия – Тухер. Эрнест Тухер. Но все знакомые, даже некоторые клиенты, называют его Жопесом.
– И что же вам удалось понять из их разговора?
– Почти ничего. Они ведь шептались. Разве только…
– Да?
– Мне показалось, что нечто подобное уже происходило в Париже.
– Когда?
– Видимо, не так давно. Там то же самое происходило с антиквариатом, и сигнализация бездействовала.
– А еще что-нибудь вам удалось услышать? Тогда или в другой раз?
– Нет.
– Не густо… А мы могли бы побеседовать с ними? Я имею в виду Жопеса и Юрико.
– Вы хотите, чтобы сын сожрал меня заживо? Он же категорически запретил мне совать нос в это дело. Я ведь уже говорила.
– Но это не его, а ваше общее дело. Лавка-то принадлежит обоим.
– Неважно! Сейчас он сам там управляется. И он настаивает, чтобы я не совала куда не надо свой длинный нос.
– Это, конечно, усложняет дело.
– А я вам потому и плачу… Послушайте, вы должны сохранить мне сына. Если вы этого не сделаете, я затаскаю вас по судам, я буду являться к вам во сне, я прокляну вас, и на ваши головы падут десять казней египетских, я… – Она запнулась и вновь принялась хлюпать носом. – Он – единственное близкое мне существо, – добавила она. – Моя кровинушка…
На протяжении разговора фрау Сосланд несколько раз принималась искать на носовом платке чистое место. Наконец-то, она его нашла. Раздались трубные звуки, и тело нашей клиентки начало содрогаться.
Долго стоять посреди поляны и беседовать было не очень-то удобно. Тем более, что рядом появился ротвейлер, которого едва сдерживала на поводке девочка-подросток. Оба наших пса, в особенности такса, мгновенно изошли яростью, и это говорило о том, что пора сматываться.
– Вэл, – сказал Джаич. – Будем считать, что первая информация для размышлений получена.
– Что вы намерены предпринять? – поинтересовалась фрау Сосланд.
– Вообще-то, у меня принцип не посвящать клиентов в детали, но в данном случае, учитывая ваше взвинченное состояние, придется сделать исключение. Мы понаблюдаем за лавкой исподволь. Кто вокруг отирается и так далее. Ну а дальше – время покажет.
Браво, Джаич! Можно подумать, что у нас клиентов, словно собак нерезаных.
– Вы сообщите мне о результатах?
– Мы сообщим сразу же, как только появится результат.
– По какому телефону я вас смогу разыскать?
– К сожалению, там, где мы сейчас остановились, вообще нет телефона. Мы сами вас разыщем, когда в этом возникнет необходимость.
– А если мне нужно будет передать что-то срочное?
– Позвоните Горбанюку, ему известно, как с нами связаться… Вас подвезти? – поинтересовался Джаич с тайной надеждой, что этого делать не придется.
– Чтобы я еще раз согласилась на подобную пытку?
– Правильно, – похвалил ее Джаич. – Нужно, чтобы нас как можно меньше видели вместе.
– Ну, что скажешь? – проговорил Джаич, лихо вертя баранку. Мы ехали в район города под названием Шпандау. Там облюбовали себе местечко почти все берлинские антикварщики.
– По-моему, последняя стадия паранойи, – отозвался я. – Еще спасибо, что мы оказались в столь дискомфортной ситуации. Были бы мы действительно на БМВ да вдобавок без Саймона, она бы из нас все жилы вытянула.
– Как бы то ни было, тебе не стоило вмешиваться в разговор. Лили поручала тебе слушать, а не языком трепать.
Это был выпад, который я не мог пропустить.
– А тебе не кажется, что наиболее дебильные вопросы задавал все же ты? Сразу принялся подозревать отца Юрико. Причем здесь этот бедолага аптекарь?
– Ну, во-первых, судя по всему, он далеко не бедолага. А, во-вторых, я и не думал его подозревать. Запомни, Крайский: совершенно неважно, о чем конкретно ты говоришь. Главное – суметь из любого закоулка разговора, словно из лабиринта, выйти на полезную тебе информацию.
– И что, вышел?
– Пока не знаю, но вполне возможно.
– Какую же информацию ты предположительно считаешь полезной?
– А вот этого я тебе не скажу.
– Не имеешь права, – запротестовал я. – Ведь я сейчас должен докладываться «голым пистолетам».
– Вот и доложи им обо всем, что ты видел и слышал.
– Я расскажу им, что ты от нас что-то скрываешь.
– Валяй.