Мачеха прекрасно о них знала, когда воскресным вечером после ужина сказала дочери:
— Серена, я молитвенник забыла в деревенской церкви, сходи за ним.
— Простите, матушка, но ведь ночь на дворе…
— Вон какая лунища светит — никакого солнца не надо.
— Матушка, мне страшно! Можно я завтра утром схожу, рано-рано?
— Я тебе ещё раз говорю: собирайся и иди, — отвечала мачеха.
— Матушка-матушка, отпустите со мной Гордиану…
— Гордиана мне дома нужна. А ты давай не задерживайся!
Серена грустно вздохнула и отправилась в путь. Войдя в лес, она замедлила шаг и плотно закуталась в платок.
И вот за деревьями в свете полной луны показался широкий перекрёсток.
Посреди дороги плясали гномы. Серена глядела на них из-за деревьев, затаив дыхание. Горбатые и хромоногие, как старики, но маленькие, словно дети, с длинными рыжеватыми бородами, они были одеты в смешные красные и зелёные курточки и странной формы колпачки. Гномы водили хоровод под протяжную скрипучую песню, сопровождаемую криком ночных птиц. Серена содрогнулась от одной только мысли, что надо пройти мимо них, однако другого пути не было, а вернуться домой без книги она не могла. Усилием воли девочка подавила дрожь и спокойно вышла из-за деревьев.
Завидев Серену, зелёные и красные гномы разделились и выстроились по обочинам, как бы уступая дорогу. И когда она проходила между ними, вдруг пустились в пляс и сомкнули круг. Один из гномов протянул ей гриб и ветку папоротника.
— Милая девочка, потанцуй с нами!
— С удовольствием, если вы так хотите.
Серена танцевала в лунном свете настолько непосредственно и грациозно, что гномы остановились и с восторгом смотрели на неё.
— Надо же, какая милая и изящная девочка! — произнёс один гном.
— Пусть она станет в два раза красивее и изящнее, — сказал другой.
— Какая она добрая и приветливая! — воскликнул третий.
— Пусть она станет в два раза добрее и приветливее, — добавил четвёртый.
— И пусть при каждом сказанном слове у неё из левого уха выпадает жемчужина, — изрёк пятый.
— И пусть всё, что она захочет, превращается в золото, — закончил шестой.
— Да будет так! Да будет так! Да будет так! — радостно закричали гномы своими скрипучими голосами.
И они снова закружились в стремительном хороводе, потом рассыпались в разные стороны и исчезли. Серена пошла дальше. Дойдя до деревни, она разбудила пономаря и попросила его открыть церковь.
И надо же, при каждом слове из левого уха у неё выкатывалась жемчужина, подпрыгивала на плече и падала на землю. Пономарь бросился собирать жемчуг. Серена нашла книгу и вернулась в замок. Мачеха глядела на неё с изумлением. Серена была красива как никогда.
— С тобой по дороге никакой беды не случилось?
— Нет, мама, никакой.
Девушка рассказала всё, что с ней было, и при каждом слове жемчужина падала из её левого уха.
Мачеха лопалась от зависти.
— А где мой молитвенник?
— Да вот он, мама.
Потёртая кожаная обложка с медными уголками превратилась в золотую, усыпанную бриллиантами.
Мачеха так и остолбенела.
Захотелось ей, чтобы и с её родной дочкой Гордианой такое же приключилось. В следующее воскресенье в тот же час велела она дочери сходить за книгой в церковь.
— Что, одной? Ночью? Мама, вы с ума сошли? — пожала плечами Гордиана.
— Дорогая, сходи, пожалуйста, потом не пожалеешь, я тебе обещаю.
— Сами идите!
Не привыкшая подчиняться Гордиана рвала и метала, и матери пришлось гнать её из дома пинками.
Когда Гордиана дошла до заветного перекрёстка, гномы, водившие хоровод в серебристом свете луны, расступились по обеим сторонам дороги. И как только она пошла между ними, вдруг пустились в пляс и сомкнули круг. Один из гномов протянул ей гриб и ветку папоротника и вежливо пригласил на танец.
— Я танцую с принцами и баронами, а с такими замухрышками, как вы, я не танцую.
Она отбросила гриб и папоротник и попыталась при помощи кулаков и пинков вырваться из кольца маленьких танцоров.
— Надо же, какая неприятная и уродливая девочка, — сказал один гном.
— Пусть она станет в два раза более противной и злой, — продолжил другой.
— Пусть будет горбатой!
— И хромой!
— Пусть при каждом сказанном слове у неё из левого уха выползает скорпион!
— И пусть всё, до чего она дотронется, покрывается противной слизью!
— Да будет так! Да будет так! Да будет так! — злобно закричали гномы своими скрипучими голосами.
Они снова закружились в хороводе, потом рассыпались в разные стороны и исчезли.