«Интересно, как быстро этот бездарь вылетит со своей должности? Я поспособствовал получению этого теплого места, но не собираюсь помогать болвану его удерживать лишь потому, что его молодая мачеха спала с моим братом».
Однако, как бы ни страдала от духоты вся имперская знать, хуже всего пришлось королю Латандаля. Поскольку леди Ириталь Урданан не явилась на суд, краснел за нее теперь сам Эйсваль Латанийский. Златовласый король, чьим роскошным локонам могла позавидовать любая красотка, всем видом демонстрировал презрение и явно тратил массу сил на подавление гнева.
«Вопрос — на кого именно ты злишься? На племянницу, поддавшуюся соблазну, на Грегора Волдхарда, нарушившего обет, или на себя? Что заставило леди Ириталь отвергнуть клятву? Быть может, пробелы в воспитании? Или излишняя свобода, которую ты ей дал? Так или иначе, Латандаль навеки опозорен».
Однако раздражение латанийца мигом сменилось беспокойством, стоило распахнуться дверям Святилища, впустившим длинную процессию церковников. Великий наставник наконец-то соизволил почтить Вселенский суд своим присутствием. Усатый герольд со всей силы грохнул тяжелым посохом по мозаичным каменным плитам, рискуя расколоть причудливый узор, и невыносимо громко завопил:
— Его святейшество Великий наставник Ладарий, Наместник Бога на земле!
«Ни много ни мало… Какие амбиции, с ума можно сойти».
Владыка церкви, как всегда, безупречный, коротко кивнул распорядителю и грациозно вплыл в зал. Позади него шли двое мальчиков, несомненно, высокого дворянского происхождения, которое не спасло их от загребущих лап Эклузума. Один нес длинный шлейф белоснежного одеяния, второй — Священную книгу. В огромном зале повисла абсолютная тишина. Ладарий поднялся на возвышение, поочередно кивнул всем собравшимся. От каждого такого движения высокая корона главного церковника норовила съехать и с грохотом упасть на деревянные половицы.
«И покатиться по ступенькам, теряя алмазы — слезы раскаявшихся грешников, не иначе».
Расправив длинные полы белоснежного одеяния, Великий наставник опустился в кресло. Среди свиты церковника Демос заметил своего старого знакомого — брата Ласия из Коллегии, на чьей идеальной лысине плясали блики от искрящихся самоцветов убранства Ладария. Старший дознаватель Коллегии занял место возле своего патрона, облаченного, по традиции, сплошь в черное. За привычку носить этот цвет наставник Рувиний получил прозвище Черный гриф. За глаза, разумеется.
«Какой изумительный контраст! Добрый дядюшка Ладарий и страшный мерзавец Рувиний. Две стороны одной медали, два конца скипетра церковной власти. Одного обожают и превозносят, второго боятся пуще кровавого поноса. Вопрос лишь в том, насколько широка пропасть между этими людьми».
Писцы заняли места за столиками, притаившимися в нишах между колонн. Демос услышал шорох страниц, скрип перьев, шипение свечного воска, усталые вздохи. Рыцари Ордена, сверкая латами и наконечниками копий, по команде Ренара заняли свои посты.
«Здравствуй, брат. Вижу, ты действительно неплохо поднялся на этой службе».
Великий наставник кивнул распорядителю, выражая готовность начать процесс. Тот несколько раз ударил массивным посохом о пол и невыносимо громко завопил:
— С позволения Великого наставника объявляю Вселенский суд открытым! Да поможет нам Хранитель!
«О да! Пусть запустит сквозняк!»
Ладарий обвел взглядом знать, задержался на канцлере, затем посмотрел вниз, на членов Малого совета, и, наконец, устремил глаза к Рувинию. Черный гриф поклонился и застыл в ожидании.
— Известно, что я бы не стал заставлять благородных лордов покидать родные земли ради пустяка, — Ладарию даже не пришлось повышать голос, чтобы его услышали с задних рядов. — Но процесс, который мы начинаем сегодня, имеет особую важность, и потому я призываю вас тщательно взвешивать каждое услышанное слово. — По залу пробежал возбужденный ропот. — Начнем же.
Черный гриф резко вскочил со стула, отчего его мантия захлопала, точно крылья. Крючковатый нос и вздыбленные, словно птичий хохолок, волосы оправдывали прозвище церковника. Герольд снова ударил посохом по полу: