Милена, опустившись на колени возле кресла, разговаривала с больным, как с ребенком. Вытирала носовым платком пот со лба, потом, с явным сожалением, поднялась и отошла, погладив Арама по волосам. Он весь дрожал от озноба. Нужно было срочно его лечить.
Они слышали надрывный кашель даже в саду. Милена обернулась.
— Я боюсь оставлять его тут, — сказала она.
— С Баскеном и Элько он ничем не рискует, — заверил ее Малко. — А через несколько часов нас уже не будет в Белграде.
Элько Кризантем не скрывал досады. Для турка оказаться лицом к лицу с двумя армянами — уже не подарок, а уж защищать их — вообще ужас.
Малко высадил по дороге Милену и поехал в «Интерконтиненталь». До встречи с резидентом оставался еще час.
Над улицей Марковича гордо взмывала колокольня собора, совсем рядом с крепостными укреплениями Калемегдана. Собор — громко сказано, размером он был не больше деревенской церкви.
Малко столкнулся в дверях с двумя попами, распустившими по ветру бороды, и вошел внутрь. Возле входа стоял прилавок с образками, открытками религиозного содержания, книгами по православной религии и свечками. Справа молились. Несколько десятков свечей горели в многочисленных подсвечниках. Юная девушка как раз ставила еще одну.
Десять минут первого. Эндрю Виткин не появлялся. Малко вышел в абсолютно пустой неф, который подметала какая-то старуха. Великолепные витражи создавали приятную, успокоительную атмосферу. Американец появился в тот момент, когда Малко выходил из нефа. Он купил свечу и пошел в самый угол, где догорали в большом подсвечнике свечки.
Казалось, американец был поглощен своим занятием. Но как только Малко подошел, он набросился на него с вопросами:
— Покойник в доме Милены Братич — ваших рук дело?
— Да.
Он огляделся, чувствуя себя не столь спокойно, как его собеседник. Здесь они вдвоем, но кто знает, может быть, за Виткином следили? Тот покачал головой.
— Пока следствие ведет милиция. Я узнал это по своим связям. Покойник — армянин из Бейрута. Югославы думают, что это сведение счетов между враждующими группировками. Служба безопасности еще не вмешивалась, но долго ждать не придется. Вы должны уехать из Белграда как можно скорее. Что случилось?
Малко вполголоса рассказал ему, как выследил иранца. Две старушки копошились возле свечек. Малко было что рассказать... Виткин не смог удержаться и сдавленно вскрикнул, когда услышал, что найден контакт с Арамом Эриваняном.
— Фантастика, наконец-то мы выберемся из этого дерьма!
Вошел священник и удивленно взглянул на них. Видимо, они не походили на верующих.
— Погодите радоваться, — несколько охладил Виткина Малко. — Возникло зато несколько новых проблем. Вы знали, что Милена Братич — агент КГБ?
Эндрю Виткин вздрогнул всем телом.
— Кто вам это сказал?
— Некая Таня Вартанян. Она специально приходила ко мне в гостиницу.
Американец выслушал в несколько урезанном виде историю встречи с Таней Вартанян и ругнулся:
— Ее нам только и не хватало! Мы ее знаем как облупленную. Антитурецкая группа из их организации действовала в США и была обезглавлена с помощью ФБР. Теперь они нас ненавидят и ни за что не хотят допустить, чтобы Эриванян сотрудничал с нами.
— Почему она обвиняет Милену Братич?
— Таня Вартанян уверена, что это Милена сама вышла на нас. А КГБ уже давно распускает слух, что Милена работает на русских, чтобы скомпрометировать ее.
Внезапно он замолчал, потому что в церковь вошла большая группа людей и сразу же окружила подсвечники. Малко и Виткин напряженно ждали, пока они зажгут свои свечи и пройдут в неф.
— Видели того высокого со шляпой в руке? — выдохнул Виткин. — Это один из членов Центрального Комитета коммунистической партии Югославии. Его невеста, верующая сербка, потребовала, чтобы они обвенчались в церкви...
— Здесь, в Югославии?
— Тайно, разумеется, — уточнил американец. — Но он на это пойдет. В этой стране церкви по воскресеньям полны народу и нет никакого преследования за религиозные убеждения. Это коммунизм по-югославски.
— Значит, — продолжил Малко, — я могу доверять Милене Братич?
— Разумеется, — подтвердил Эндрю Виткин. — Без нее Арам Эриванян так и сидел бы, пока его не достали бы гранатой. В Бейруте не живут долго, имея таких врагов, как Акоп Акопян.
Малко решил, что раз уж так далеко зашел, лучше сразу все выяснить до конца.
— Таня Вартанян утверждает также, что Управление добивается выезда Арама Эриваняна из Югославии, чтобы передать его Израилю.
На этот раз Эндрю Виткину было трудно скрыть неловкость под деланным смехом:
— Передать израильтянам? Мы что, торговцы рабами? Действительно, Израиль попросил нас дать им возможность допросить Эриваняна, прежде чем мы переправим его в США. Не можем же мы отказать...
— Почему не можем?
Эндрю Виткин залился краской.
— Почему! — он едва сдерживал гнев. — Потому что они ведут Абу Нидала и сразу же смогут использовать полученную информацию. Мы же парализованы. Если слушать все, что несут политиканы там, в Конгрессе, то эта сволочь умрет своей смертью от старости.
— А Эриванян в курсе ваших планов?
— Нет.
— Почему мне ничего об атом не сказали?
— Вам бы сообщили по прибытии в Вену. Теперь вы и так все знаете.
Дрожа от ярости и не сказав последнего слова, Малко решил все же пока прекратить этот разговор.
— Мы с вами больше не увидимся. Я намереваюсь выехать в ближайшие часы, как только Эриванян чуть-чуть придет в себя. Надеюсь, люди Акопяна не успеют сориентироваться.
— Плюньте через левое плечо, — вздохнул Виткин. — Я тоже надеюсь, что после вчерашней неудачной попытки им понадобится некоторое время, чтоб собраться с мыслями. Счастливого пути. Позвоните, когда будете далеко от Белграда.
Он пошел к выходу, оставив Малко наедине со свечами. Отсчет времени начался. Он молил небо, чтобы не возникло новых препятствии.
Дети, катавшие мяч, прервали игру, чтобы полюбоваться баджетовским «мерседесом-190». Элько Кризантем, видно, поджидал Малко, потому что открыл ему дверь прежде, чем тот успел постучать. Малко словно ударило током. Милена уже на месте, но ни Эриваняна, ни его телохранителя видно не было.
— Где он? — спросил Малко нетерпеливо.
— Наверху, — объяснила женщина. — Ему очень плохо. Температура 40 и 4. У него плеврит. Мы уже дали ему антибиотики, через четыре часа дадим еще. Но доктор считает, что до завтрашнего утра трогать его нельзя. Вот когда упадет температура...
Вот тебе раз! Полный провал.
— Я останусь здесь, — заявила женщина.
Малко выругался про себя. Еще несколько бесконечных часов на вулкане...
— Ничего подозрительного не заметили? — спросил он.
— Нет.
Разочарованный, Малко плюхнулся в кресло. Никак не избавиться от проблем с этим Арамом Эриваняном.
Из тяжелого беспокойного сна Малко вырвал телефонный звонок. Накануне он вернулся в «Интерконтиненталь», оставив Элько и Милену присматривать за слепым. К восьми вечера температура у него существенно упала, но больной был крайне слаб.
— Половина шестого, как вы просили, — известила дежурная.
Малко проверил по своим «сейко», встал под душ. Четверть часа спустя он был внизу. Пока ему готовили счет, он позвонил из автомата Милене.
Она тоже уже, очевидно, проснулась, потому что трубку сняла немедленно.
— Как у него дела? — сразу же спросил Малко.
— Температура 38, — сообщила Милена. — Думаю, можно ехать.
— Я буду у вас через четверть часа.
Он вышел на улицу. Ледяной моросящий дождь тут же намочил лицо и одежду. Над Савой висел опаловый туман. Фонари, освещавшие стоянку, еле-еле виднелись.
Он направился к стоявшему в углу «мерседесу». Приближаясь, он обратил внимание, что машина словно наклонилась влево. Он едва удержался, чтоб не выругаться. Если в такой ранний час придется менять колесо... Малко подошел к машине и застыл на месте.
Дело было не в колесе. Новенький красавец «мерседес» превратился в развалину. Фары, лобовое стекло, боковые разбиты ударами металлического прута. Три колеса из четырех изодраны. Руль искорежен.