— Выпейте со мной.
— Зачем вы столько пьете? — спросил он осторожно.
Милена сразу не ответила. Когда она повернулась к Малко, глаза у нее были совсем стеклянными. Отсутствующий, потерянный взгляд.
— Чтобы забыть те дни, когда мы были счастливы с Арамом, — сказала она наконец. — Пусть в Бейруте всегда напряженно, для нас это был сон. Большой дом. Арам послал меня в Париж специально, чтоб я обставила его по своему вкусу. Я скупила у «Ромео» все. Это стоило бешеных денег, но выглядело совершенно великолепно!
По крайней мере, часть денег сторонников «Асалы» пошла на благое дело...
— Вас терзают эти воспоминания?
— Можно и так сказать, — ответила женщина. — Обратная сторона счастья.
— То есть ваше предательство?
В черных глазах Милены появилось выражение полной безнадежности. Она тихо произнесла:
— Значит, вам все известно?
Малко не рассчитывал, что Милена «расколется» так быстро, без всякого сопротивления. Ему даже было немного стыдно, что он воспользовался ее минутной слабостью. Но ведь нужно же ему знать наверняка. Если обвинения Тани Вартанян были небеспочвенны, то риск, которому он подвергался, увеличивался... И еще как увеличивался!
КГБ...
Вдруг Милена беззвучно зарыдала, опершись на плечо Малко.
— Что вы на самом деле сделали? — спросил Малко.
Она посмотрела на него полными слез глазами. Словно загипнотизированная, плохо отдавая себе отчет в своих действиях...
— Если я скажу вам правду, вы не захотите больше иметь со мной дела, вы будете меня презирать.
Малко улыбнулся ей, стараясь поддержать.
— Кто знает? На свете вообще нет только черных или только белых людей.
Неожиданно Милена заговорила с патетикой в голосе:
— Клянусь головой моей матери, я всегда его любила. И люблю сейчас.
— Верю. Я же видел вас вместе. Так что произошло?
— Я струсила, — выдавила из себя женщина.
Рыдая, она в общих чертах подтвердила обвинения Тани Вартанян... Малко не верил своим ушам. Значит, Эндрю Виткин и ЦРУ обманывались на счет Милены Братич. Она была-таки агентом КГБ.
Женщина всхлипнула, отхлебнула еще сливовицы и сказала обреченно:
— Я подлая тварь.
— Никто не может осудить вас. А теперь на кого вы работаете? — спросил Малко. — На русских? Или хотите помочь Эриваняну?
Милена вздрогнула и в порыве искренности воскликнула:
— Разумеется, я все это делаю для Арама!
— И вы больше не связаны с КГБ?
Он задал вопрос почти беспечным тоном, а у самого внутри похолодело.
Она выдохнула:
— Они сами попросили помочь ему, чтоб его не убили в Бейруте. Для них он больше не представляет опасности. Они сказали, что хотят таким образом отблагодарить меня за услуги, которые я им оказывала.
В голове Малко вспыхнул красный свет. Признательность КГБ — волшебная сказка. Либо Милена вешает ему лапшу на уши, либо русские используют ее в своих целях без ее ведома. Неизвестно, что хуже...
— Так вот почему вы не боитесь югославских спецслужб?
Милена заколебалась, но все же призналась:
— Да, они не предпримут ничего, что шло бы вразрез с интересами Большого Соседа.
Малко решил копнуть еще глубже. Сказав заведомую ложь, чтоб узнать правду.
— Люди Акопа Акопяна подчиняются русским?
— Нет, — ответила женщина, — иранцам.
Она отвечала на все его вопросы вяло, но, несомненно, искренне. Милена снова взяла бокал и выпила. Малко не мешал ей. Он должен узнать все. От этого зависела его жизнь.
— Если русские хотят спасти Арама Эриваняна, почему бы им не обратиться к югославским спецслужбам с просьбой защитить его?
Милена покачала головой:
— Нет, они не хотят ни во что вмешиваться.
Малко размышлял. Что-то не вязалось. И он никак не мог понять, что именно. Милена облегченно добавила:
— Я впервые признаюсь во всем этом. Вы не представляете, насколько мне стало легче. — Потом жалко вымолвила: — Я не вызываю у вас отвращения?
— Нет. А почему вы мне все рассказали?
Она не ответила. Взгляд ее остекленел еще больше, и вдруг она прильнула ртом к его рту. Это был уже не тот прежний поцелуй со сжатыми губами, а порыв страсти, под стать цыганской песне, что лилась из громкоговорителей. Их зубы встретились. Милена куснула Малко, впилась ногтями в его затылок; казалось, их поцелуй никогда не кончится.
Неожиданно распалившись, она боком повалилась на диван, увлекая Малко за собой, не переставая целовать его и прижимаясь к нему всем своим волнующимся от страсти телом. Язык ее выделывал что-то невероятное во рту Малко. Ноги раздвинулись, и она задвигала бедрами все быстрее и быстрее. Правой рукой женщина распахнула рубашку на его груди и впилась в нее ногтями. Дыхание Милены стало прерывистым, стесненным, словно в приступе астмы.
Малко сначала просто терпеливо сносил это нападение, но неожиданно и его чувства проснулись. Милена вдруг перестала его целовать, но ее плотно прильнувшие бедра продолжали подрагивать. Она уставилась в него влажным, мутным, невидящим взглядом, произнесла несколько слов по-русски и вдруг застонала:
— Господи, я кончаю!
Женщина испустила пронзительный крик, тело ее забилось в конвульсиях, словно через него пропустили тон в 100000 вольт... и свалилась, как мертвая, на диван, зарывшись лицом в плечо Малко.
Тот не смел двинуться, удивленный силой оргазма, так мало зависевшего от него. Чуть позже Милена вышла из своего небытия. Она нежно поцеловала Малко в губы и шепотом сказала:
— Я уже думала, что никогда больше не испытаю этого... Никогда.
— Почему?
— Из-за Арама. С ним мне в глубине души было всегда так стыдно, что я перестала испытывать удовольствие.
— Ас другими мужчинами?
— Я не могла.
— Почему же со мной смогли?
Цыганская музыка все лилась, томная, хрипловатая.
Милена произнесла ему на ухо:
— Может быть, потому, что вы рисковали ради него жизнью. Или потому, что я сказала вам правду. Я словно освободилась. Не знаю точно. Я почувствовала, словно меня сжигает изнутри огонь. И испугалась, что он сейчас погаснет. Но нет... Если бы вы только знали, что я испытываю... Я воскресла. Благодаря вам...
— Но я ничего не сделал для этого, — возразил Малко.
— О нет, вы сделали много!
Она словно только теперь заметила его состояние. Легким нежным движением она обхватила его плоть и сказала:
— Подождите! Оставайтесь тут. Я сейчас некрасивая, заплаканная, грязная. Вы достойны лучшего. Дайте мне время навести для вас красоту. Это доставит мне большое удовольствие.
Она поднялась, перевернула кассету в магнитофоне, налила ему бокал сливовицы и исчезла в ванной. Малко начинал лучше понимать Милену Братич, но игра КГБ в этой запутанной истории оставалась по-прежнему неясной. Милену подставляли, но зачем?
Он почти допил бокал, когда в комнату вернулась Милена. Еще до того, как она приблизилась к дивану, Малко почувствовал аромат се духов — восточный тяжелый и чувственный запах.
Такой он ее еще не видел. Огромные глаза и большой рот были тщательно накрашены, волосы подняты на затылке тяжелой волной, что делало ее похожей на цыганку. Она была само вожделение, даже если бы не оделась так сексуально: белая кружевная шелковая блузка с очень глубоким квадратным вырезом и широкая бархатная юбка, сильно стянутая на талии.
— Я нравлюсь вам? — спросила она тихо.
Была в ее черных глазах какая-то ранимость, контрастировавшая с макияжем и вызывающим поведением.
Вместо ответа Малко привлек ее к себе, обхватив ладонью затылок женщины. Она покорно приблизила накрашенные губы к его обнаженной груди, и ее язычок забегал но телу Малко, как ловкая змейка. Потом подключились руки, нашли его плоть, начали, возбуждая, ласкать и массировать ее. Было так приятно, что Малко пожелал ощутить ее рот. Он слегка надавил на затылок. Но Милена уклонилась: