«Глупая забава, — думал воевода. — Нашто ему сдался этот мальчишка».
Задумавшись об отроке, Крут вспомнил еще одну занозу. Той же зимой в терем на Ладоге пришла проситься в дружину девка! И князь ее принял! Боги светлые, что тот творил…
— Благодарю за угощение, — следом за воеводой отодвинул в сторону миску и Ярослав. Он пристально поглядел на Рогнеду, и та, вспыхнув румянцем, все же потупила взгляд.
«Это тебе не с мягкосердечным батюшкой забавляться», — Крут, довольно усмехнувшись, огладил бороду. Видать, вышло у его князя всяческое терпение для строптивой девки. Воевода вышел из горницы в сени за князем, и тот положил руку ему на плечо, остановившись на пороге.
— На капище пойду, с богами надобно потолковать, — сказал Ярослав. Он снял с воинского пояса ножны с мечом и отдал их стоявшему поодаль отроку. Себе оставил лишь нож, который получил от старого князя Мстислава в день посвящения, когда в нем умер мальчишка, и родился мужчина.
Крут проводил Мстиславича взглядом. Он не пошёл вместе с ним, ведь у князя с богами особый разговор. Вместо того, воевода деловито осмотрел земляной вал и стены, окружавшие терем; забрался к стоявшим в дозоре лучникам и поглядел на голую степь да пыль. С трудом сдержался, чтоб не сплюнуть.
И вот эти земли его князь хочет получить в приданое?! Да у них на Ладоге щепоть с ладонь плодороднее будет, чем все княжество Некраса! Сухой степной ветер трепал полы его старого, изношенного плаща, пока воевода расхаживал туда-сюда по стене. Этот же ветер неприятно щипал лицо и оставлял песок скрипеть на зубах. Воевода хмурился, щурясь на солнце. Где-то там раскинулся хазарский каганат. Истинная причина, приведшая сюда Ярослава.
Токмо вот знавал воевода Крут и более простые пути. Знамо, негоже родную кровь проливать, но коли замышляют против тебя недоброе… Раздосадованный, он махнул рукой и полез со стены вниз. Что уж тут говорить; князь упрям невероятно, еще хуже старого князя Мстислава, хотя вот уж тот упрямцем был, каких свет еще не видывал! «Пока не подрос да не вошел в силу его сын».
Со стены воевода пошел к здешнему кузнецу. Тот еще накануне показался ему толковым, когда они осматривали попорченные в налете кольчуги. Кузнец обещался все исправить да поплотнее посадить пластины. Так они делали здесь, чтобы стреле было сложнее пробить броню, и Крут нашел это разумным. В Ладоге ковали, чтобы кольчуга защищала от копья и меча; здесь же местные мастера приспособились к иному из-за хазарских стрел. Воеводе кузнец понравился, и он порешил, что не худо и перенять у соседей неплохую задумку.
На подходе к кузне Крут услыхал звонкий, девичий голос. Нынче кузнец работал не один.
— … как описываешь ты… то торквес, редкая вещица.
Заглянув в открытую дверь, воевода увидал девку, что прислуживала им за трапезой. Братоучадо князя Некраса. Та, что со светлыми косами да ссадинами на щеке, да в платье служанки. Немудрено, что Круту не пришелся по нраву ни сам князь, ни его домочадцы. Родная кровь все же, а держат как будто бы за теремную холопку.
— А расскажи еще, дяденька Могута, — попросила тем временем девчонка, теребя кончик косы. Она стояла к воеводе спиной и не слышала его тихих шагов.
А вот кузнец вскинул голову и прищурился, разглядывая Крута против света.
— Здрав будь, воевода, — кивнул он и вновь склонился над кольчугой, растянутой перед ним на четырех опорах.
Испуганно вздрогнув, девчонка ойкнула и повернулась к воеводе, вскинув ладонь к глазам.
— И ты будь здрав. Подсобляй Сварог, — отозвался Крут.
— Вот тебе нынче воевода и расскажет про торквес, милая, — заговорил Могута, чиркнув ногтем по погнутым звеньям. — У них в Ладоге про такую диковинку больше слыхали.
— Почему так? — от любопытства девка — ее имя начисто стерлось из памяти Крута — даже забыла бояться. Напрочь, подалась к воеводе, ступила вперед и подняла на него ясный взгляд.
— Такие обручья больше в ходу у варягов. А мы с ними соседствуем, — с неохотой отозвался мужчина. Не было ему удовольствия беседы с девками вести. — Где ты прознала про торквес?
— Нигде, — она еще осмелилась бесстыже лгать ему прямо в глаза! — Я пойду, дяденька Могута. А то меня княгиня хватится, — и девчонка бочком выскользнула из кузни, прежде чем Крут опомнился и пристыдил ее за ложь.
— Смотри, боярин, как я мыслю кольчугу твою подправить, — заговорил кузнец, проводив взглядом нежданную гостью. Он посильнее растянул на опорах кольчугу, чтобы показать свою задумку.