Сперва он расправится с братниным воеводой, с ворчливым стариком. Порой ему чудилось, что Крут видит его насквозь — до того пристальный, пронизывающий был у него взгляд! Старый пестун робичича, он возился с ним с детских сопливых лет. Его первый защитник и помощник.
Голос Крута много весил в княжьем тереме на Ладоге. Воеводам старого князя Мстислава было столько же зим, сколько ему самому. Они умирали, и им на смену приходили новые. Забывался день, когда сопливый бастрюк появился в тереме. Среди отроков и кметей появлялось все больше тех, кто знавал Ярослава как воспитанника старого князя, а после — как принятого в род княжича, привечаемого отцом.
И потому немногие поддержали притязания Святополка, когда пришел срок. Немногие застали то время, когда был Ярослав нагулянным бастрюком. За его плечом стоял Крут: при старом князе служил он лишь десятником; нынче же возвысился, первый воевода в дружине у брата… Недолго ему осталось.
Как же они с робичичем дрались! Он, Святополк, хоть и был младше, да пошел в мать статью. Быстро догнал Ярослава по росту и бил его на равных. Тот же вечно уклонялся, на удары отвечал через раз. Мать говорила, мол, мелкий сопливец знает себя виноватым, потому и не бьет его в полную силу.
Вот уж кто не видел за собой никакой вины, так это их отец. Старый князь порол его за драки нещадно, и Святополк возненавидел его еще пуще, еще хлеще. Ярославу тоже доставалось, но все больше от его пестуна, Крута. Князь Мстислав хоть и признавал бастрюка, а все же не шибко приближал его к себе, держал поодаль, в конце длинного княжеского стола. И токмо после, спустя зимы, почти перед самой своей смертью посадил одесную, выделил перед воеводами и дружиной…
Пока Святополк тонул в мрачных воспоминаниях, захлебываясь ненавистью, его небольшой отряд верных людей гнал по степи под палящим солнцем, оставляя за собой долгий след из поднятой в воздух пыли.
Их могли заметить, но Святополк надеялся, что плотная завеса мелкого песка и пыли надежно их укроет. Он спешил вернуться в Белоозеро до того, как дойдут до Ладоги вести о засаде и нападении на робичича. Лучше ему в тот момент сидеть в княжеском тереме да пересчитывать дань, которую он нынче собирал — его советники, бояре да нелюбимая жена мыслили, что уехал он в соседние общины, силой забрать то, что данники не отдали доброй волей.
Вот кем его сделал старший брат. Сборщиком податей. Своим посыльным, словно он мальчишка. Поезжай в ту общину, поезжай в эту. Забери меха, забери зерно. Накажи нерадивых.
— Сопливых отроков своих пущай посылает, — Святополк почти рычал.
С той поры, как он повстречал Иштар да сошелся с хазарами, он зверел всякий раз, вспоминая брата. Ништо, ништо. День, когда власть его брата закончится, все ближе.
Весной он по приказу бастрюка отправился к хазарам договариваться о торговом пути, пролегавшем сквозь их земли. С хазарами тогда был мир, нынче же у Ярослава с ними немирье.
В честь Святополка устроили пир — много конины и кислого молока с тонкими, сухими лепешками. А вечером между пламенем и искрами многочисленных костров вышли танцевать девушки. И среди них — Иштар. Тогда-то он и потерял голову.
Он до сих пор помнит ее багряное платье — таких не носят девки у него дома. Багряное платье с длинными рукавами и подолом с разрезом, а под ним — широкие красные портки (шаровары, как Святополк узнает после).
Блестящие, звенящие браслеты и цепочки с монетками в ее волосах; кольца с алыми камнями, что вспыхивали в пламени костров; две длинных косищи, обвивавшие ее тонкий стан, и черные, бездонные, раскосые глаза.
Музыка и танец опьянили его, и Святополк помнит, как вскоре он принялся покачиваться из стороны в стороны, следуя звукам домбры, и похлопывать раскрытыми ладонями себя по бедрам.
Иштар танцевала прямо напротив него, танцевала для него и не отводила взгляда. Она его не боялась, она бросала ему вызов. Вспыхивало пламя, и она крутилась, и летели следом ее косы, и звенели браслеты на руках и монетки на груди. Одурманивающая свобода, вот что почувствовал в тот вечер Святополк.
Тогда он понял, что должен немедля действовать, а иначе проведет остаток жизни в услужении у робичича. Иштар танцевала, и он смотрел на нее, а после она увлекла его в палатку, и Святополк пропал. Все у хазаров было ино, не так, как дома…
Он прогонит прочь постылую жену, когда убьет бастрюка. Возьмет себе в наложницы его новую девку, за которой он поехал на поклон к мелкому князьку… Святополк даже не помнил его имени! Он привезет в терем Иштар. Так и быть, отдаст кусок земли, о которой просят хазары, ее отцу. Он станет торговать с хазарами — так куда выгоднее, чем с норманнами, и он давно уже твердит об этом своему братцу, но тот слишком глуп, чтобы его послушать.