— Да он и сам, может, не посватался бы к такой-то дерзкой девке. Не зря старики говорят, что в тихой воде омуты глубоки.
Чеслава подбоченились и искоса поглядела на княжну. Яромира, закатив глаза, махнула рукой.
— Ты-то без мужа живешь, и ничего! — не утерпела княжна. — Вон, батюшка аж целой избой одарил. Сама себе госпожа!
Поправив повязку на лице, воительница рассмеялась негромким, хрипловатым смехом.
— Ты еще дитя совсем. Хоть и в поневу вскочила, — она покачала головой, рассматривая княжну, которая ростом и статью уже и княгиню обогнала, а ее коса, толщиной с кулак, не во всякую ладонь помещалась. — Какая я сама себе госпожа, коли твоему отцу в дружине служу? Что он велит, то и исполняю. Скажет, чтоб дружина в поход собиралась — и кмети не ропщут, не перечат. А коли посмеет кто, вот как ты нынче, лицо воротить, так с теми у князя разговор короток.
Надувшись, Яромира фыркнула и смахнула упавшую на нос непослушную прядку.
— Вот-вот, — Чеслава покивала головой. — Видала, чтоб хоть раз твоему отцу перечил кто?
— Может, и видала, — княжна отозвалась безо всякой уверенности и перевела на воительницу жалостливый взгляд. — Но князь — это же не муж! В избе ты сама себе хозяйка.
Повозившись с последним узелком, Чеслава отложила в сторону готовую стрелу и одарила глупую девку улыбкой, полной лукавства.
— И меня однажды сватали, — сказала она, и ее взгляд затуманился от нахлынувших воспоминаний.
— Правда?! — донельзя удивленная, распираемая любопытством Яромира даже на ноги вскочила, хлопнув в ладоши. — А кто же? А отчего замужем никогда не была? Он умер, твой жених? В бою пал? А как звали его?
— Да Перун с тобой, что говоришь ты! — Чеслава постучала кулаком по лбу. — Жив-здоров тот кметь. Другую жену себе взял, уж дети у них народились. А кто таков он был — я тебе не скажу. Давно это случилось, все быльем уже поросло.
— А ты как же? Почему же ты…
— Потому что не стала бы ему доброй женой. И ничего бы у нас не сладилось, — воительница повела плечами и любовно погладила копье подле своих сапог. — Я — гридень, служу в дружине твоего отца.
Яромира опечаленно вздохнула и уселась обратно на бедро. Подперев ладонью щеку, она задумалась о чем-то своем. Чеслава тоже немного помолчала, вспоминая, а потом встрепенулась и со строгим прищуром поглядела на княжну.
— Но ты о таком не мысли. Что дозволено простой девке, то княжьей дочери не потребно. И в терем тебе пора воротиться, и так со мной засиделась. Вон, солнце скоро зайдет. Вестимо, княгиня уже по всему подворью тебя обыскалась.
Блеснув хитрым взглядом, Яромира ничего не сказала. Молча поднялась с бревна, отряхнула поневу от мелких соринок, огладила рубаху с густой вышивкой по рукавам и вороту, пробежалась пальцами по украшениям на волосах, перебрала жемчуг на длинных ряснах и снова вздохнула о тоскливой своей девичьей судьбе.
Чеслава лишь хмыкнула. Ну, ничего. Невестам перед сватовством положено вздыхать об отчем доме, который они покидают.
Воительница проводила княжну до терема и там с рук на руки передала подоспевшим чернавкам. Вечерять же, дождавшись возвращения князя, они уселись за стол все вместе. Лишь маленькую Гориславу няньки увели спать пораньше.
Звенислава увлеченно рассказывала мужу, что в тереме все, почитай, готово для завтрашней встречи гостей и для вечернего пира. И хлеба пекутся, и караваи, и самый лучший хмельной мед велела она достать из подклетей, и зажарят они мяса, и сварят кислого киселя из лесных ягод…
На празднества в честь сватовства средней дочери со всего княжества Ярослав созвал своих воевод. Днями напролет пропадал с ними в гриднице, обсуждая предстоящий поход. Краем уха Яромира слыхала, что вновь не все спокойно было на землях, граничащих с хазарским каганатом. Потому и мужа Любавы, князя Желана Некрасович, ее батюшка в терем пригласил.
— Совсем ты притихла нынче, — сказал отец, поглядев на Яромиру. За всю вечерю она и слова не произнесла.
Отложив в сторону ложку, она повела плечами, не зная, что ответить, и бросила умоляющий взгляд на матушку, которая внимательно на нее поглядывала.
— Тревожится дочка, — Звенислава накрыла запястье мужа своей ладонью и слегка сжала. — Сватов ей предстоит встречать.
Морщина на переносице князя разгладилась, но взгляд остался все таким же пристальным. Порой Яромире казалось, что отец видел ее насквозь. Может, так оно и было.
Ее взгляд зацепился за свежий, едва затянувшийся шрам, выглядывавший из выреза рубахи у него на груди и на шее, и княжна невольно поежилась. И впрямь хазары распоясались… Не было с ними сладу ни когда она девчонкой малой была, ни нынче. Потому-то и нужен князю новый крепкий союз с сильным княжеством. Потому-то и выдает он ее замуж в чужую землю.