— Сон в руку, — подозревая, что он был в зале, буркнул я. — Пошли в гостиницу, поесть еще надо, а пока, слушай коротко сюда…
Чувствовал у себя на затылке чей-то пристальный и оттого неприятный взгляд, напоминающий назойливое рассматривание цели через визир оптического прицела, пришлось раствориться в людском море Платановой аллеи.
Федя вернулся, примерно через час, нагруженный едой и охлаждённым питьем… Помолясь на работающий телевизор, приступили к поеданию принесённого, в предвкушении чего-то необычного. И точно…
Намазавшись сметаной и удобно устроившись за столом заваленным едой я с удовольствием, под довольное кряхтение своего напарника, смотрел свои подвиги, смонтированные телевизионными виртуозами в предвыборный ролик с ярким лейтмотивом «Спасение любимого кандидата, восторженными избирателями!».
Федя, глядя на мои чудачества, из которых кровь, блевотина и грязь были аккуратно вырезаны, смотрел как подтверждение своего сна и судя по его вскрикам: «Ни хрена себе… Ну, ты, святой человек, даешь… Ни хрена себе…» был очень доволен увиденным.
— Классное кино, жаль только, что нам с тобой не придется смотреть его дальше… — вдруг грустно сообщил он.
Меня такие откровения не очень обрадовали, но хмель от вина и сытости не дали услышать тревогу в его голосе
— Ты чего нос повесил, ясновидящий, — попытался хохмить я, но сказал это больше для формы, уж больно было хорошо и лениво… Похлопав его по плечу, приободрил — Все будет в порядке… Давай, иди спать…
— Вот ты смеешься, надо мной, ясновидящим называешь, а ведь я, даже сны перестал видеть, — совсем грустно спросил он. — Можно я на твоей койке, здесь у тебя посплю… Может, что и увижу…
— Да спи… Сколько угодно, а я пойду, пройдусь. Настроение уж больно хорошее… Погода, опять же, шепчет слова любви…
Выключив свет, пошел болтаться по ночным улицам, глазея на прехорошеньких, загорелых и счастливых девушек и женщин.
Вернувшись к себе в номер, по храпу Феди сориентироваться в обстановке и завалился спать на его полати.
ГЛАВА 21 Гусаров. Подрыв
Выспаться не удалось. Ночь оказалось менее удачной, по сравнению с прошедшим днем…
Часа в три-четыре, когда самый сладкий сон охватывает организм, где-то рядом рвануло так, что казалось, Сочи, за свои грехи, веселый нрав и потакания беспорядочным половым связям проваливается в тартарары… А сверху, вот-вот геенна огненная обрушится и пожрет огнем его бесшабашных обитателей. Содом и Гоморра получатся, а не Сочи.
Я уже было собрался сигануть в окно, но, вспомнив о шестом этаже, отказался от своего намерения. Выскочив в коридор, в кромешной тьме и простыне, пришлось вернуться обратно…
Когда заработали фонарики спасателей и за дверью кроме женского виза и мужественного, встревоженного мужского рева можно было расслышать слова, я услышал, что эпицентр взрыва расположен…
Плохо слышно…
…Именно в том номере и под той койкой, где должен был спать я.
Теперь мне стал понятен мистический смысл отсутствия у Феди снов и других видений. Просто будущего у него не было, оттого и смотреть было нечего…
Выть от горя сил не было… Не до сантиментов… Чтобы ожидание выстрела в затылок или взрыва уже в мою сторону не материализовались, отбросив сантименты, пришлось подниматься с постели и нервной походкой очередного испуганного жильца, уходить из гостиницы. Много смертей было в моей жизни, но конкретно из-за меня, убивали редко. Сам, да, но чтобы из-за меня…
Так что, на ночную прогулку я выходил уже не в шортах было объяснимо моим образом жизни. Пиджачок был решительно наброшен на плечи, а в нем по старой привычке ждать все время беды и несчастий, были сложены все ключи к счастью — деньги, кредитки и документы.
Шел и пытался проанализировать произошедшее свой гудящей контуженой головой. Это что, месть за мои прошлые дела или за дневное счастливое спасение человека, по правде сказать, я даже фамилию его не запомнил… Пока шел, меня не покидало чувство, что кто-то меня ведет, со стороны наблюдая и оценивая. Постарался отмахнуться от наваждения, списав это на тяготы и лишения сегодняшнего дня.
Ладно, уроды, считайте, что вы меня разнесли на атомы и микрочастицы, порубали на мелкие куски мяса. Уничтожили Леху Гусара, едри вас за щеку.
Пижамы в виде трусов, майки и зубной щетки было жалко… И так жалко стало (это пытаюсь отвлечься от утраты Феди), что я с лица осунулся… Брел наугад, да и сел на скамью, под грустным платаном…
Осталось решить, куда теперь?
С такой перекошенной несчастьями рожей нельзя безнаказанно ходить по улицам курортного города. Это не просто голое утверждение, это констатация. Я опять начал притягивать несчастия…
— О, смотри, Вартан, его баба бросила, так он сам, как баба в вывернутых штанах по городу бродит и наших женщин пугает… — Именно с этих слов, какие-то неприятные типы начали приставать ко мне. Судя по тому, что их было больше, а одного бить всегда лучше кодлой, это были явно малообразованные дети гор.
— Ладно, Лошак, оставь его в покое… Хотя, подожди, подожди… Пусть он нам что-нибудь споёт или станцует — согласно закивал нетрезвой головой тип по имени Вартан. И уже ко мне: «Давай, дрочила, показывай танец».
Южные ночи, это, то еще великолепие тьмы. Хорошо, что хоть тускло мерцали уличные фонари, иначе я бы их вообще не заметил.
— Шли бы вы, ребята, в жопу или на х… по вашему выбору, — я миролюбиво попытался уклониться от пьяной ссоры и указать направление движения. — Видите плохо мне… Не выспался… Да и вам лишние неприятности ни к чему? Попасть в больницу гораздо проще, чем на ипподром, тем более с вашими носами… — Дав слабину и бесхарактерность, я пытался быть убедительным.
— Он еще ругается, нехороший человек. — Это кривоногое, гортанное племя двинулось в мою сторону с явно недружелюбными намерениями. Молодёжь была счастлива, повстречав чудака, которого можно было отмутузить за неуважение к ним.
Опять драка, крики, оскорбления… Не стал я ждать, когда они достанут стволы и пиковины. Дал одному и второму в рыло, судя по хрусту, дело не обошлось без переломов. Ребятишки подрубленной лозой рухнули на дорожку, аккуратно ногами затолкал их под лавочку с кипарисом. Тихие такие ребятки, когда лежат, зажмурив глаза, и не скажешь, что хулиганьё… Присмотрелся впотьмах, не-а, не скажешь.
Было с ними еще двое, молчаливых и дымящих сигаретами… Так эти скромняги догадались, что лучше показать результаты в беге и трусости, чем ходить со сломанными носами. Дернули на пяту так синхронно, будто растворились в воздухе, словно их и не было.
Постоял, подумал. Ощущение, что кто-то за мной наблюдает, по-прежнему не покидало, а только усилилось.
В результате, когда я двинулся в сторону Адлера, метров через пятьдесят пыхтя и задыхаясь, ко мне подошел мужик с портфелем. Был он росточка невысокого, полный, жутко потеющий и оттого скверно пахнущий. Землистый цвет лица указывал на имеющуюся язву и несварение желудка…
Приподнял шляпу, представился послом по особым поручениям — Пердоватором Серафимом Ивановичем. Затем, вместо покойного Феди рассказал прогноз погоды с дождём и порывистым ветром, а также сообщил, что меня ждут, а он меня сопроводит…
— Кто ждет? Такие, как вон те лежащие — небрежно кивнул головой в сторону лавочки. (Оказалось, что мне не чуждо кокетливое позерство).