Василий Варга
Пляски на черепах
Лучшего среди гоев — убей. Ибо кто будут гои без лучших? Стадо. И они будут спрашивать у нас, потому что их лучшие будут убиты: «Куда нам идти?» И мы погоним их по дороге в Царство Израиля, потому, что там нужны будут рабы.
1
Сытые немецкие евреи Мордыхай Леви (К.Маркс) и Энгельс по своему социальному положению далекие от пролетариата, долго сидели в своих кабинетах, озабоченные счастьем человечества, пока Леви не стукнул себя по лбу и не произнес:
— Фридрих, я нашел, нашел. У француза Сен-Симона прекрасная идея осчастливить человечество путем равенства, братства, где все одинаковы, все богаты и все счастливы. Все фабрики и заводы принадлежат рабочим, но ни один рабочий не имеет права вынести болванку с завода без разрешения. Формулировку «принадлежит всем» следует читать: никому конкретно. Тоже касается и земли. Земля принадлежит крестьянам, но ни один крестьянин не имеет права вынесли колосок из общего ЗЕМЕЛЬНОГО участка. Ты понимаешь, что это значит, Фридрих? А не понимаешь, а я пока секрета раскрывать не буду: проболтаешься, и нас закидают камнями. Следующая посылка такая: если богаты, то все богаты, а ежели бедные, то все бедные, все равны, никаких обид, никаких противоречий, никаких гражданских конфликтов. Давай запустим эту идею в массы.
— А поверят ли нам? Впрочем, есть одна страна, куда можно было бы внедрить, точнее, запустить эту идею. Но это дикая, варварская страна, — чесал бороду Энгельс.
— Что это за страна? может быть Россия? Я ненавижу эту страну и ее людей. Не так давно в Париже на одной из конференций принимал участие русский варвар некий Герцен. От него несло на весь зал, он три года не мылся и все чмокал, как голодная лошадь. Я потребовал, чтобы он убрался. Но он упрямился, свинья. Тогда я встал и сказал: если эта свинья не покинет зал, тогда покину его я. — Мордыхай распалился, поднатужился и тихонько стрельнул. — Представляешь, мне пришлось покинуть зал, а этот дикарь остался.
— Да, Россия — это дикая страна, варварская страна, — вздохнул Фридрих и подался немного вперед, чуть выкатив глаза, чтобы продолжить свою мысль. — Но, Леви….
— Да не Леви я, я — Карл Маркс, и зови меня Карл.
— Так вот Карл Мордыхай.
— Да какой я тебе Мордыхай, я — Карл Маркс. И человечество должно знать меня как Карла Маркса. А Мордыхай это… случайное имя, вернее фамилия, чисто еврейская фамилия, а я не хочу быть евреем, я хочу быть немцем равным Канту. Я вот сижу над трудом под названием «Капитал». Такой книги никто в мире еще не создал. И это под силу только немцу, но не еврею.
— Паршивому…
— Фридрих, не расстраивай меня, коль мы друзья, к тому же неразлучные.
— Как неразлучные? у тебя жена, четверо детей в законном браке и трое от прислуги! Эх ты, Мордыхай, жид паршивый!
— Ну, уж лучше еврей, чем жид, но не будем ссориться, только на будущее учти…, впрочем, на чем мы остановились? на варварах?
— Да, на том, что Россия варварская страна, и ее невозможно победить, — произнес Энгельс. — Ей нужно запустить идею, когда они поверят в эту идею, их очень просто можно превратить в рабов, ибо они будут принимать черное за белое, а белое за черное. Даже колючей проволоке будут рады.
— Тут что-то есть, — сказал Мордыхай, повеселев, — но такому обществу нужен свой Бог. Их надо лишить веры в настоящего Бога и заставить поклоняться земному. Тогда Россия станет управляемой страной. Постулат равенства всех и каждого, когда все одинаково материально обеспечены, когда они от внешнего мира ограждены колючей проволокой, прекрасно подходит под понятие «рабство». Это сугубо экономический постулат. Если мне удастся, я это отражу в своем труде «Капитал».
— У меня есть прекрасная строка, она звучит так: призрак бродит по Европе — призрак коммунизма, — произнес Фридрих, щелкнув пальцами.
— Ну вот, давай в этом русле работать, — предложил Мордыхай.
Надо признать: отцы марксистского учения излагали свои мысли четко, ясно, последовательно в отличие от своего верного ученика Ленина. У Ленина слог, как он сам писал: шаг вперед, два шага назад. Излагая свои мысли, он был страшно безалаберным, не аккуратным, слог у него был какой-то топорный и противоречивый. Кроме этого Ленин, не стесняясь, присваивал чужие мысли, как он выражался «экспроприировал экспроприированное», а в советский период ему приписывали чужие произведения, даже в том случае, если он взял чей-то том и прочитал заголовок, то это уже был его труд и в Советском Союзе выходил под его именем. Вот почему у него так много томов. Накануне развала коммунистической империи готовилось издание трехсот томного собрания сочинений Ленина. Да мыльный пузырь, раздутый рабами, лопнул.