— Да когда это ещё будет? — махнул рукой я.
— Быстрее, чем ты думаешь, — сурово отрезал Никанор. — Я вижу некоторые нити, которые сплетаются в будущем. Жизнь слишком ускорилась, и я не знаю, к добру это, аль к худу.
— Ну, будем надеяться несколько лет у меня есть, — фыркнул я.
— Надейся, надейся… — протянул учитель. — Хотя откровенно тебе скажу, ближайшие годы ты погрязнешь в личной жизни, со своей рыськой припадочной.
— Не такая она уже и припадочная, — заметил я. — Внучка твоя, внебрачная, её слегка подлечила. Но Арина, это моя забота. Как и та фигня, что теперь делать с общежитием у меня дома. Нет, я не против и мне всё равно, но…
— Сам же сказал, — проворчал мёртвый некромант. — Попарно они у тебя разбились, а это, что значит?
— Что?
— Отселяй их. Но недалёко. Двое, как ты сказал, уже сами построили себе кафе рядом с тобой и там практически живут. Ещё двоим… ну, построй какой-нибудь отдельный домик на участке, а дочку с её полюбовником, оставь при себе. Провидец, он почитай на твоей силе живёт, как и миньон. Вот, кстати! Ты меня за Маринку-то попрекаешь, а у самого внебрачная дочь тоже имеется.
— Так я её заделал ещё до встречи с Аришкой, — хихикнул я. — Страшно представить, как ты размножился до встречи с Алевтиной.
— И не представишь, — насупился старик.
— Одно радует в вашем бесконтрольном разврате. Раз на место Кочетова должен сесть потомок Михаила Музалона, то его искать долго не придётся.
Старый Никанор отвесил мне ментальный подзатыльник. Всё-таки учитель у меня нравов строгих, если не сказать, патриархальных. Эх! А ещё революционер.
Все те два дня, что я лежал без сознания, мы с учителем беседовали за жизнь… ну, вернее, за наше некромантское существование. Он объяснил мне некоторые вещи, которые раньше не рассказывал.
— Теперь ты сам юную некромантку обучаешь, тебе это надо знать, — проворчал он. — Только не вздумай ей пока рассказывать, лет через сто или когда ученика возьмёт, не раньше.
И вам я это тоже не расскажу. Это всё настолько мрачные некромантские тайны, что лучше от них держаться подальше. Лучше про что-нибудь бодренькое. Например, когда я пришёл в себя, то обнаружил, что рядом с моим диваном сидит не встревоженная Марселлинн (хотя с чего бы ей тусоваться, она же знает, со мной всё в порядке), а то самое серое чудище-уёбище, бывший мой подчинённый из Галактики Сомбреро.
— Спасибо тебе Ташинмаарб, — просвистело оно. — От души порадовал.
— Чем это? — просипел я, схватив стакан воды и жадно начав глотать.
— Ты убил третьего ангела, — сказал он.
Я поперхнулся водой, которую пил. Пока я стоял и отплёвывался, серое чудище-уёбище покорно висело передо мной, не делая попытки исчезнуть.
— Как это, блядь? Почему я ни хуя не помню?
Мой подчинённый из прошлой жизни мерзко захихикал, но когда успокоился, то пояснил.
— Это был один из тех наёмников, которых пытались на тебя натравить в Кровавом Храме. Ты убил его и не заметил.
— Круто, — усмехнулся я. — Вот как оно бывает.
Вот поразительная ситуация, согласитесь? Сколько хлопот нам доставил первый Ангел Возмездия, как нам пришлось побегать за вторым, а потом уговаривать его, чтобы он отказался от своей сущности, а третьего я просто шлёпнул, походя. Вот честно, я в ахуе от таких заскоков судьбы.
— Ну, я полетел, — деловито засобиралось чудище-уёбище. — Меня перерождение в магическом мире ожидает с полной заёмной силой.
— Ехай на хуй. Хотя тот мир жалко немного…
— Чего? — не расслышало существо.
— В порядке говорю, всё будет.
— Ага. Ещё раз спасибо, друг.
И серое чудище-уёбище исчезло.
— Таких друзей, за хуй, да в музей, — буркнул я, быстро натянул штаны и пошёл вниз, в ближайший санузел.
Когда я просравшись и проссавшись спустился в гостиную, то обнаружил там почти идиллическую картину — Арина лупит сковородкой Светку, а та довольно хохочет и называет её мамой.
— Чего случилось-то? — спросил я.
Марселлинн смутилась и спрятала сковородку за спину. Забавно, но раньше, она бы попыталась запустить её в меня.
— С хахалем своим пыталась сношаться в нашей комнате! — возмущённо сообщила возлюбленная моя жена.
— А чего? — взвилась недовольная девчонка. — В подвале пытались, туда папка завалился, в моей комнате Ника чуть маги не затоптали… Никакой жизни!