Хотя думать может быть и боязно, но вот видеть это ещё страшнее. Морская страховидла заметила нас и протянула ко мне один из щупальцев. Мои, отчаянно смелые миньоны, бросились вперёд, пытаясь закрыть меня собой, что было абсолютно бесполезно.
И тут чьи-то руки схватили меня, а я недолго думая, обнял жену и дочь и мы перенеслись в Великоуральск, к веранде нашего дома. Там уже нас ждали встревоженные Стас и Полина. Яны нигде не было видно.
— Спасибо тебе Оль, — выдохнул я. — И прости за то, что наговорил по телефону.
— Ничего, ничего, — хриплым голосом, произнёс телепортист. — Я понимаю, почему ты так…
Он недоговорил и сел на землю, обняв плечи и мелко дрожа. Миньоны выглядели не лучше, но на ногах держались.
— Народ, вы все помните границы моей территории? — спросил я, обводя всю команду суровым взглядом. — Урал, часть Поволжья, Сибирь, Дальний Восток и бывшие советские республики Средней Азии. За их пределы ни ногой.
— Что происходит? — спросила меня Арина, напрямую.
— Дон сказал: залечь на матрасы, — буркнул я, и посмотрев на ничего не понимающую Светку. — Или у нас расширенная версия самоизоляции.
Я потянулся за сигаретой. После такого пиздеца следовало перекурить, обдумать, ну и ещё кое-что узнать.
— Оль, кто тебе сказал, что меня не будет до утра? — спросил я, мысленно моля всех тёмных богов, чтобы это была Яна.
— Лисёнок, — произнёс он грустно.
— Значит, она тоже в деле, — мрачно произнёс я затягиваясь. — Это плохо, впрочем, ладно. Прорвёмся.
Пока мы перекуривали, почти все, кроме Аришки, она принципиальная зожница, я коротко врубил наших в происходящее. Повисло тяжёлое молчание. По лицу Стаса было видно, что он ничего не понял, зато по перекосившемуся лицу Полины, становилось ясно: ей понятно всё.
— Что теперь будет? — дёрнула меня за рукав Марселлинн.
— Если Елагин и Киприанов будут настаивать, то война. Но не бойтесь, пока я на своей территории, у этого старого хрыча не будет никаких шансов, ну и поговорю с учителем.
Я уже собирался перелезть через перила веранды, как вдруг из-за угла вышла, покачиваясь, Яна. Она обвела всех нас мутным взором.
— Улица Леонарда Коэна, дом семь. Завтра утром, всё будет очень плохо.
Я выругался. Это было очень и очень не вовремя. Подошёл, посмотрел на пророчицу.
— Не надо, — попросила она. — Я сама.
Я кивнул, соглашаясь и достал телефон. Вызвал контакт, который был у меня обозначен как «приличный мудак». Надо бы переименовать, но лучше просто удалить.
Абонент ответил, на удивление быстро. Такое ощущение, что он сидел и ждал моего звонка.
— Слушай меня внимательно, Елисей, хрен знает как тебя там по батюшке. Наше сотрудничество прекращается с этого момента и навсегда. Если попытаешься заставить, то пеняй на себя. И да, отныне я за пределами своей территории не появляюсь, так что с той уголовницей разбирайтесь сами. Ну и кладбища Центральной России теперь в ведении Кочетова. Кстати, спроси себя, может это и был его изначальный план. А тебя он использовал, как штопанный гандон, коим ты и являешься.
Он пытался что-то сказать, но я уже не слушал его, сбросил вызов и вообще отключил телефон. Снова попытался пройти в дом, но на этот раз дорогу мне перегородила Марселлинн, которая переключилась на новую проблему.
— Антош, что с Яной? — спросила она меня, встревоженно, показывая на лежащую, с какой-то блаженной улыбкой на устах, девушку.
— Ах да! Чуть не забыл. Прощайтесь с нашей страшилой упоротой, до утра она не доживёт. И да, это не ковид.
Чё-т не зашла шутка, ну и ладно. Ольку вообще перекосило, он бросился к своей возлюбленной и начал ей говорить какие-то глупости. Арина охнула и тоже подошла к нашей бедолаге. Кажется, даже Стаса проняло, он перелез через перила и теперь топтался рядом с умирающей Яной. Только Полина на удивление, даже не подумала хлопотать над подружкой, думая о чём-то своём. Мне стало интересно, о чём она думает. Я даже закурил, дожидаясь пока наш мидас отмёрзнет. Можно и подождать, тем более, я вдруг понял, что в дом, к зеркалу, через которое я связывался с загробным миром, мне не надо. Вот они топтались минут десять, а младшая Рейнгард так и смотрела мимо нас всех, мыслями находясь явно не здесь.