— И что же вы можете нам сказать? — откровенно издевательски обратился к Алисе.
Та почуяла насмешку, поэтому сразу ощетинилась.
— Во-первых, Яков Вадимович Рабинович, не был вашим человеком, потому что не был человеком вообще. Когда же вы поймёте. Он стал вампиром, мертвецом, живущим за счёт чужих жизней, вы его не контролировали, даже, наоборот, он вас использовал… Во-вторых. Депутат Шведов? Вы про него? Он был одержим демоном, как половина руководства Среднеокской области и был ликвидирован Истребителем демонов, которого некромант привлёк к своей операции, так как подозревал, что вампир Рабинович, обязательно свяжется, если не был связан с демонами. И сюрприз! Он оказался прав. И в третьих. Что касается Гущиной. Она была некромантом, которая занималась криминалом, пренебрегала своими обязанностями, такими как упокоение духов, очистка кладбищ от упырей и умертвий и прочее по мелочи, чтобы налогоплательщикам, посещающим кладбища в Европейской части России ничего не угрожало. Поэтому по решению совета некромантов, она была приговорена к ликвидации. Её был обязан уничтожить любой некромант, которому она первая попадётся под руку. Гущина сунулась в разборку с Рабиновичем и некромант не моргнув глазом упокоил его.
— У некромантов есть свой совет? — нервно икнул Ласкарис.
— Собирается редко, только по важным вопросам, можно сказать, это больше совещание.
— И слава богу, — буркнул Изотов. — А то бы выбрали в председатели совета, какого-нибудь, прости господи, Шандора Лавея.
Тут я был вынужден согласиться с бывшим куратором, который, кажется, вернул себе должность Ректора и в этом качестве присутствовал на совещании. Собираемся мы редко, а председательствует тот, на чьей земле проходит шабаш. Поэтому Шандор в пролёте.
— Он же вроде умер? — опешил Мытарь.
— Как Антон Шандор Лавей — да, — меланхолично сообщил Елагин. — Но как некромант живёт и будет жить ещё долго, на горе всем обитателям Западного Побережья США.
Мытарь только схватился за свою лысую голову.
— И кто же теперь будет следить за порядком на кладбищах в Центральной России? — охрипшим голосом спросил он.
— Уральский некромант взял себе ученицу, — пожала плечами Алиса. — Год её будет натаскивать, а потом присматривать. Так что всё в порядке будет, обойдёмся без эксцессов.
— Всё-таки додавили его, мерзавцы, — проворчал Ласкарис.
— И что такого? — фыркнула ведьмочка. — За кладбищами кто-то должен следить, а клан Музалон самый ответственный, так что пусть уж лучше они готовят некромантов, чем доверить это дело случаю.
Галактион Ласкарис лишь помрачнел, но ничего не ответил. У него с древних времён были претензии именно к нам, это давняя история, и, кажись, семейная.
— Так, господа. Не морочьте мне голову, — помотал башкой Мытарь. — Ладно, с Рабиновичем всё ясно. И хер бы с ним, мёртвый он тоже на нас, вернее, на нашу пропаганду, поработает не хуже, чем живой. С Гущиной тоже ясно, незаменимых у нас нет, но, ради бога, скажите мне, что за херню про одержимых и про демонов, я только что услышал?
Изотов и Елагин перевели взгляд на Контрразведчика.
— Вы не сказали? — вкрадчиво осведомился Елисей, однако того было не смутить.
— Президент приказал не говорить до особого распоряжения, — отчитался он.
Мытарь только схватился за голову.
— Пожалуйста, введите его в курс дела, — благожелательно попросил Елагин у Контрразведчика. — И обязательно уточните, что вмешиваться в деятельность истребителей демонов, вертеть какие-то политические интриги вокруг их работы мы не позволим. То, что они делают, слишком важно для нас и для страны в целом.
Мытарь посмотрел на всех мрачным взглядом.
— Значит так, — сказал раздражённо. — С этим вопросом мы разобрались. Поэтому перейдём к более насущным проблемам.
Контрразведчик оживился, но погрустнел, едва глава правительства заговорил.
— Как у вас с уплатой налогов, господа? — торжествующе произнёс Мытарь, оправдывая то прозвище, что я ему мысленно дал.
Маги расплылись в издевательских улыбках. Алиска аж даже хихикнула.
— Лучше всех платит налоги некромант, — сообщила она Мытарю.
— Он единственный кто их платит, — поправил её Елисей.
— И то, исключительно для прикрытия своих нелегальных операций, чтобы не светиться перед нами, — добавил Изотов.
— По-моему, он что-то говорил про желание разорить пенсионный фонд, — вспомнила Алиса. — Ему уже сорок лет, а проживёт он ещё полтора столетия, так что вполне реально.