— Расскажите, как это было, — попросила она.
Максудов закурил и замахал рукой, разгоняя дым.
— К сожалению, — заговорил он, кашляя от дыма и одновременно разглядывая девушку, — история весьма заурядная. Две машины столкнулись на полном ходу. Послушайте…
Девушка наконец овладела собой и заговорила с видимым спокойствием:
— Я хочу задать один вопрос. И прошу ответить правдиво и точно… Можно?
За время работы Максудов привык к тысячам подобных обращений. И то волнение, которое незнакомая девушка вкладывала в свои слова как залог полных ответных откровений, было для Максудова привычным и не производило ни малейшего впечатления. Тем не менее он внешне подобрался, прищурил глаза и бросил отрывисто:
— Какой вопрос?
— Что значит «трудно загадывать дальше»? Что будет с ним через месяц, через год? И можно ли помочь?
Максудов присмотрелся внимательнее.
— Прежде всего я должен установить, с кем говорю, — протестующим тоном произнес он. — Вы сестра?
Девушка ответила отрицательно, едва Максудов закончил фразу.
— Во всяком случае, родственница?
Ответа не последовало.
— Кто же вы?
Молчание.
— Кто вы?
— Дайте сигарету, — устало попросила Марина.
Пауза затянулась. Максудов нарушил ее первым.
— Вы… впрочем, понятно, — произнес он. — Надеюсь, что все обойдется хорошо. Но то, что я надеюсь, не значит ровно ничего. И ни один врач не поручится вам за следующий день. Говорю откровенно прежде всего из-за вас. И в такой же степени из-за него. В молодости все мы невосприимчивы к советам. Из-за этого немало страдаем сами, а чаще заставляем страдать других Завтра вы уедете, и вас трудно будет винить. А он останется. Подумайте о нем! Он сказал, что у него нет родственников и близких. Он не сказал про вас. И сделал правильно. Это настоящее мужество, можете мне поверить.
Максудов хотел было произнести удобную для всех случаев жизни фразу о том, что надо обоим тщательно взвесить свои чувства, прежде чем отважиться на какой-либо шаг; но промолчал, рассудив, что и без того сказал достаточно.
Марина закурила, удерживая сигарету дрожащими пальцами. Максудов смотрел на нее с жалостью и любопытством и думал о странных превратностях судьбы, которая непонятным образом связывает человека с человеком, иногда вопреки самым очевидным законам логики и здравого смысла… А иногда столь же непонятным образом их разъединяет. Достаточно бывает легкого дыхания, взгляда, улыбки; зато бессильными оказываются потоки тщательно подобранных красивых слов.
Максудов любил думать о превратностях судьбы. Его собственные наблюдения хранили достаточно примеров тому, как мало ценилось добро и как легко находили путь к сердцам освистанные на всех жизненных перекрестках стяжатели, завистники и подхалимы. Поэтому к любым благородным устремлениям он относился с недоверчивостью, считал их случайными, искал изъян. Однако, разглядывая тающий в сумраке тонкий девичий профиль, локон, упавший с виска, — все, что любили воспевать в женщине поэты древности, Максудов подумал вдруг о беспомощности своих доводов и понял, что незнакомая девушка поступит так, как решила давно, как поступила бы, встретив тысячу других возражений. Это был один из тех случаев, когда простой и понятный мир женщины вдруг ускользал от понимания, делался непостижимым для него… и вновь ясным и понятным для кого-то другого.
Стучали часы. В разрыве тяжких туч выплыла луна и повисла над крышами.
— Какая луна! — бодрым голосом произнес Максудов и подумал, что надо позвать медсестру Васнецову и распорядиться, чтобы приехавшей девушке обеспечили приличный ночлег. — Нет, посмотрите, какая луна, — продолжал он. — Вот скрылась. Дождь… Слышите? Сейчас мы вас устроим.
Максудов вышел из-за стола и обычной своей вздрагивающей походкой направился к двери. Девушка поднялась вместе с ним.
— Нет, мне пора, — сказала она.
— Куда же? — подозрительно спросил Максудов, возвращаясь к любимой мысли о превратностях судьбы. — Сейчас нет поездов…
Ответ, тихо прозвучавший в комнате, ошеломил его. Он стремительно обернулся и окинул стоявшую перед ним девушку ничего не понимающим взглядом.
— В Зарядное, — тихо сказала Марина.
По счастливой случайности, от Няндолы до Зарядного ее все время кто-нибудь сопровождал: старушка, гостившая у дочери, две подруги, смотревшие в пятый раз какой-то фильм, и, наконец, комендант общежития механизаторов, похожий на Дон Кихота, только более невозмутимый и более убежденный в непогрешимости своих принципов.