Также на пирсе были различные аттракционы, где мы оставляли все свои карманные деньги. И водолазный колокол, опускавший любопытных на дно океана. Когда мне было около восьми, Ларри, брат-близнец Эви, убедил меня спуститься в этом колоколе, пообещав приключение в стиле Жюля Верна с прозрачной водой и экзотическими разноцветными рыбами. Я помню, как задыхалась в тесноте железной сферы и не видела сквозь грязные окна ничего, кроме мутной воды и зеленых скользких водорослей. И испытывала лишь страх. Ларри потом долго поддразнивал меня этим путешествием, быстро прерванным из-за моих истошных криков.
Я помню паноптикум в главном здании: женщину с бородой и змеиной кожей, мужчину с половиной лица, мужчину толщиной с двух мужчин — жертв жестокого веселья природы. Я помню свой ужас и угрызения совести из-за этого ужаса.
И еще там был "Павильон смеха": здание внутри главного здания. Над входом длинного, исчезающего в кромешной тьме коридора висело лицо смеющегося клоуна. Нащупывая дорогу как слепые котята, мы вскоре оказывались в одной из ярко освещенных комнат. Сначала комната, где все было наклонным, включая пол и потолок. Только люди были прямыми, но мне всегда казалось, что комната правильная, а не я. И комната с зеркалами, где я снова теряла чувство равновесия и самое себя, тщетно выискивая во множестве кривых зеркал истинное отражение.
— Помните "Павильон смеха"? — спросила я Джефри.
— "Павильон смеха"?
— На "Стальном пирсе". Когда была маленькой, я и представить не могла, что заглядываю в мешок с шутками жизни.
— Вы смущаете меня, Алисон. О "Стальном пирсе" мне напоминают только запахи сахарной ваты и орехов, — сказал Джефри, перепрыгивая через трясину моих воспоминаний к своим собственным. — Для меня это был летний цирк. Я обычно радовался одному виду длинных гирлянд лампочек, качающихся в небе.
— Мой кузен Ларри рассказывал мне и своей сестре Эви, что это прожекторы, которые ищут бомбардировщики, и мы ему верили.
— Он был садистом?
— Как и все мальчишки.
— Вы действительно так думаете?
— Да, и некоторые большие мальчики тоже.
— Я должен принять это на свой счет? — спросил Джефри, робко улыбаясь.
— Нет-нет, извините, Джефри. Не знаю, почему у меня это вырвалось.
— Расскажите мне побольше о вашей семье.
— Ну, это только мои родители, бабушка Эллис — мама моего папы — и семья моей кузины Эви.
— Вы часто видитесь с родителями?
— Они живут во Флориде. Я нечасто общаюсь с ними, что сводит их с ума, но сохраняет мое душевное здоровье, — холодно ответила я.
— Итак, вы не очень близки, — сказал Джефри.
— Нет… да… Вообще-то я не знаю, почему так сказала. Не то что мы далеки, просто мне кажется, что мои родители не понимают меня. У меня комплексы, не так ли?
Джефри улыбнулся.
— Я была близка с бабушкой, но она давно умерла.
— Она вас понимала?
— Может, и нет, но она не судила меня.
— А родители судили?
— Мать, в основном. Думаю, она желала мне только хорошего… Больше всего ее тревожило мое одиночество. "Любой женщине необходим муж… Мальчику нужен отец", — повторяла она при каждом нашем разговоре. Я даже перестала говорить с ней о своей жизни, потому что если я упоминала какого-нибудь мужчину, даже мимоходом, она уже готова была рассылать свадебные приглашения.
— Как любая еврейская мама.
— Возможно… — нехотя согласилась я. — … Да, так я рассказывала вам о бабушке. Я помню летние недели с ней в Атлантик-Сити как самые безмятежные в своей жизни. Мы сидели на веранде после обеда и смотрели на небо. Мне не разрешалось выходить на пляж в течение часа после еды. Она боялась, что я пойду купаться, и у меня начнутся судороги. Мы смотрели на облака и представляли их разными существами, и она придумывала чудесные истории.
Джефри рассмеялся.
— Тест на романтичность. Я тоже любил это в детстве.
— Я до сих пор люблю.
— А где ваши кузены?
— Я не вижусь с ними, — ответила я, мрачнея.
— Ну, я могу понять, почему вы не общаетесь с Ларри…
— А вы даже и половины не знаете.
— И что же с ним стало?
— Я точно не знаю. У него были какие-то неприятности в школе. Мне сказали, что он жульничал на экзамене. И потом его послали в военную академию, то есть мне так сказали. Я уверена, что это неправда. Моя семья обожала секреты. В моей школе ходили слухи о мальчике, исключенном из другой школы за неприятности с девочками. Не знаю, почему я решила, что это Ларри, но ясно помню, что была убеждена в этом.