Это была Робин Кристэл.
— У меня отпуск. Надеялась захватить немного тишины до "последних известий", — ответила я, намекая на ежедневный обмен слухами между владельцами зонтиков.
Робин не поняла намека. Швырнув на песок маленькое полотенце, она уселась передо мной.
— Думала, твой отпуск начинается завтра, но я очень рада, что ты здесь. Так ты считаешь, что она прыгнула?
— "Прыгнула…" Кто прыгнул?
— Марджори. Ее нашли на променаде в половине шестого утра. Совершенно голую. Я думаю, она прыгнула.
— Марджори Смит?
— Марджори Эплбаум-Смит. Я слышала, что она стала довольно странной. Я имею в виду, более странной, чем обычно… с тех пор, как ее муж сбежал прошлым летом с Тиффани Кауфман. Ты знаешь, с женой психиатра… с одиннадцатого этажа.
— Тиффани Кауфман?
— О, да ты знаешь Тиффани! У нее волосы как у куклы Барби и ярко-зеленые глаза. Ужасная кокетка… и безнадежно заносчивая. Настоящая ведьма, как я слышала.
— Марджори — ведьма? — переспросила я, улавливая лишь обрывки информации.
— Нет-нет. Тиффани. Сьюзен Крейвиц — жена адвоката с десятого этажа, та, которая носит такие открытые купальники, а ей бы не стоило этого делать — ну, она сказала мне, что Тиффани даже не сочла нужным сообщить мужу, что покидает его. Она оставила ему записку, можешь себе представить?
Я тупо смотрела на Робин.
— О, я рассказывала тебе в прошлом году, когда все это произошло. Неужели ты не помнишь?
— Смутно. Но что случилось с Марджори?
— Умерла. Плюхнулась на променад. Разве ты не видела, что там все оцеплено полицией… и вокруг толпа. Нет, послушай, Алисон, ты вообще что-нибудь замечаешь?
— Они думают, что она прыгнула? Откуда? — спросила я, оглядываясь.
— Это я думаю, что она прыгнула… со своего балкона…
— Ведь он прямо над моим! — воскликнула я, с дрожью вспоминая смутное ощущение, как будто большая птица пролетела мимо меня, когда я дремала на балконе всего несколько часов назад.
— Так что же ты думаешь? Самоубийство?
— Понятия не имею. Я едва знала ее, — ответила я, думая о Марджори, бледной молодой женщине с прямыми светло-рыжими волосами, иногда завязанными в конский хвост, иногда в два хвостика, как у маленькой девочки, иногда просто распущенными. У нее почти не было носа, а огромные круглые глаза не были привлекательными из-за линялого серо-зеленого цвета и едва заметных светлых ресниц и бровей, особенно к концу лета. Она была худенькая, с очень тонкой талией, но достаточно большими грудями, подпрыгивающими при каждом шаге. Если что и было особенного в Марджори Эплбаум, так это ее яркие губы, резко контрастировавшие с бледным лицом. Мужчины считали пухлый рот Марджори сексуальным, но я лично, сталкиваясь с ней, вспоминала о рыбах.
— Никто как следует ее не знал, — сказала Робин. — Она была этакой тихой мышью.
Марджори, как и я, была исключением в летнем сообществе "вдов на рабочую неделю". Мы обе работали в Филадельфии и приезжали на побережье на выходные. И мы обе были одиноки, в то время как большинство обитательниц нашего пляжа, то есть "Башни из слоновой кости", были замужними, не считая пары разведенных и нескольких настоящих вдов, тех, чьи мужья действительно умерли, — Бренда Форестер, например. Ее муж скончался от удара после того, как узнал о связи Бренды со спасателем. Более того, и в это почти невозможно поверить: спасатель оказался сыном ее мужа от предыдущего брака. Все это рассказала мне Робин. А она слышала от Майры Рихтер, которая была лучшей подругой ближайшей соседки второго мужа первой жены мистера Форестера, поклявшейся, что все это чистая правда.
— Конечно, это могло быть и убийство, — сказала Робин.
— Убийство? Почему?
— Ну, если она не прыгнула…
— Так ты думаешь, что она не прыгнула?
— Я этого не сказала. Я просто размышляю о возможностях.
Я обмякла в своем шезлонге и закрыла глаза, защищенные большими темными очками. Голова все кружилась, мой мир так и не встал на место. Мне было трудно сосредоточиться на трагедии, Робин и странных событиях этого раннего утра. Закрыть глаза — это все, что я могла сделать, чтобы отсрочить взрыв тошнотворной паники.
— Он мог убить ее, — сказала Робин после небольшой паузы.
— Кто "он"? — недоуменно спросила я.
— Ее муж, Верзила.
— Почему?
— Ведь он женился на ней из-за ее денег. Ну, он мог и убить ее из-за денег.
— Что касается твоих домыслов, Робин…
— Но почему же еще он женился на ней?
— Гораздо интереснее, почему она вышла за него замуж, — рассеянно ответила я.
— Не будь такой наивной, Алисон. Это самое легкое. Она вышла за него замуж из-за его тела.