— Лейтенант, я уверена, что ваши эксперты…
— О да. У нас множество экспертов, но у вас свежее образное восприятие. Я не пытаюсь льстить вам, миссис Даймонд, хотя должен признать, что я — ваш почитатель, но я не уверен в том, что мы когда-либо сможем до конца разгадать теорию с зонтиками.
Я снова покраснела.
— Ого. Я снова смутил вас. Извините. Но факты остаются фактами.
— Но ведь теория с зонтиками не факт, лейтенант, — сказала я, снова глядя на пляжные зонтики.
— Нет, но она интересна, миссис Даймонд. Очень интересна. И надеюсь, что вы не рассердитесь, миссис Даймонд, я и вас нахожу очень интересной.
— Вы тоже интересны, лейтенант, — сказала я, не оставаясь в долгу и возвращая комплимент, в основном из вежливости.
Но, окрыленный моим необдуманным замечанием или ветром, раздувающим мои темные кудри, или моим плечом, с которого соскользнул слишком большой джемпер Шела, лейтенант подошел ко мне сзади и обнял.
— Если честно, когда мы встретились на променаде, я собирался пригласить вас поужинать, — сказал он мне на ухо.
Я закрыла глаза, и светящиеся зонтики закружились в темноте в предвкушении его поцелуя, поцелуя в плечо, в котором я была так же уверена, как будто написала о нем.
И тем не менее прикосновение его губ к моей коже удивило меня, и не только удивило, но и вызвало в памяти маленькую красную коробочку, которую я так давно засунула в ящик своего туалетного столика… просто на всякий случай. Распаленная, трепещущая, я повернулась в его объятиях, открыла глаза… и оказалась лицом к лицу с незнакомцем… незнакомцем, который выглядел так молодо, что мог бы быть моим сыном.
— Извините, лейтенант Фиори, — сказала я, необыкновенно быстро приходя в себя. — Мне кажется, я внушила вам ложные мысли.
Его руки упали, а лицо вспыхнуло румянцем.
— Вероятно, в другое время, в другом месте мы были бы любовниками, но здесь, сейчас мы чужие, — услышала я свой голос, отворачиваясь к морю, оглушенная собственной способностью найти такое загадочное заявление в литературных хранилищах своей памяти.
— Благодарю вас, — сказал лейтенант, достаточно юный, чтобы принять мое притворство за мудрость.
Я чувствовала себя как мамтрахалка.
Усевшись в шезлонг после его ухода, я закинула ноги на перила балкона и с недоверчивой улыбкой задумалась о своем почти случившемся приключении. Я пыталась восстановить ауру нереальности — или надреальности? — окружавшей меня и Фиори на моем балконе. Я подумала о волшебном саде с разбегающимися дорожками, где все возможно, где все может случиться в разных ареалах бытия — в зависимости от выбранного поворота. Может, вымысел — окно в другие сферы жизни писателя?! Я вскочила и принесла из гостиной компьютер.
Под моими пальцами ожила моя придуманная связь, мои другие отношения с Тони Фиори, — любовная связь, случившаяся на другой тропинке моего волшебного сада, где Тони и я были любовниками. Может, некоторым эта связь покажется слишком эфемерной, но в мире сифилиса и спида она гораздо безопаснее. Стерильная связь, обжигающая лишь кончики моих пальцев.
В половине шестого телефонный звонок, вырвал меня из объятий Тони Фиори. Я, конечно, могла не поднимать трубку, но решила, что нельзя пренебрегать реальностью, тогда как воображаемый мир может подождать. Короче, это мог звонить Шел.
Но это был Айра Пресмэн.
— Извините, но я не могу сегодня, — ответила я на его приглашение на ужин после короткого разговора о пустяках, перед тем как поблагодарила его за этот звонок, за предыдущий звонок, за то, что он сообщил мне о результатах моего исследования. Я пообещала принять его приглашение в следующий раз и попрощалась.
Дезориентированная во времени и пространстве, я стояла у телефона и тупо смотрела через балконную дверь на свой портативный компьютер. В тот момент события на балконе казались большей реальностью, чем я, стоящая в комнате у телефона. Я чувствовала себя оторванной от земли. А ведь Шел еще даже не уехал. Мне было больно представлять, что когда сын уедет, он, возможно, будет чувствовать себя таким же заброшенным, как я сейчас.
Глава тринадцатая
Черная
Когда мне было шесть лет, я часто сидела на парадной веранде дома моей бабушки с кузиной Эви и напевала:
— Я Алисон Эллис. Я в Аскот Плейс.
Затем Эви говорила:
— Атлантик-Сити.
А потом я:
— Нью-Джерси.
Затем Эви:
— Америка.
И потом мы дуэтом говорили: