Смутное чувство чего-то неправильного, которое я испытывала годами, наконец обрело смысл. Со мной не было ничего неправильного. Неправильное было в семье Эви. То, что я вспомнила ее секрет, изменило меня. Лежа на пляже в понедельник утром, я представила пленку на поверхности моей кожи, высыхающую на солнце. Я представила, как она отслаивается… отпадает, оставляя меня обновленной и чувствительной к реальности окружающего мира.
После ленча и магазинов я вернулась на пляж и обнаружила Робин под ее зонтиком — очень одинокую на вид Робин.
— Потерявшаяся маленькая девочка? — пошутила я.
Она взглянула на меня с печальной улыбкой.
— Итак, Элиот уехал, — догадалась я, по-своему толкуя ее печаль.
— Около шести утра.
Построив крошечную горку песка над правой ступней, Робин сказала:
— Лейтенант Фиори постучал в мою дверь в девять.
— О? — сказала я, садясь и пытаясь не проявлять чрезмерного интереса к новостям о лейтенанте.
— Он искал Элиота. Он хотел знать, насколько близко Элиот был знаком с Марджори Эплбаум, — Робин помолчала. — Помнишь, прошлым летом — в конце сезона — я говорила тебе, что, по-моему, с Элиотом что-то происходит… что он не похож на себя?
— Смутно, — сказала я, сбитая с толку ее вопросом и не уверенная, помню я то, что она говорила, или то, что я написала в "Пляжном чтиве".
— Ну, я переживала тогда, что у Элиота может быть интрижка.
— Но ты же не думаешь, что с Марджори…
— Я знаю, что Марджори примерно в то время приходила к Элиоту на прием. По крайней мере это он так сказал, — продолжала Робин.
— Зачем ему было лгать, Робин? — спросила я, хотя уже создала и эту связь и ее причину в своем воображении.
— А визит лейтенанта Фиори только подтверждает мои подозрения. Зачем бы еще ему понадобился Элиот? Должно быть, лейтенант знает об их связи.
— Не верю, — солгала я.
— И более того, Алисон. Марти Стейнер.
— И при чем тут Марти Стейнер? — спросила я.
— Ну… Тиш Гордон не единственная женщина, развлекающая Марти, когда Мэгги гостит у дочери, — сказала Робин, наконец признавая, что знает о связи Марти с Тиш. Признание, очевидно, подсказанное — то есть очевидно для меня — бременем ее собственной грешной связи с Марти. "Господи, она это сделала! Она это действительно сделала!" — подумала я, ошеломленная очередным совпадением вымысла и реальности.
— Алисон, почему ты краснеешь?
— Эритема, — выпалила я, пытаясь отвлечь внимание Робин медицинской терминологией.
— Эри… что?
— Покраснение кожи… реакция на жару.
Робин озадаченно уставилась на меня.
— Мне жарко, Робин.
— Из-за Марти!? Алисон! Ты и Марти!? — воскликнула Робин, улыбаясь в первый раз с начала нашего разговора.
— Я?!
— Нет?
— Конечно нет!
— Ну, мне кажется, что он пытается трахнуть всех, кого видит на пляже, — сказала Робин, хихикнув, что показалось мне особенно неподходящим, поскольку "все" включают и ее.
— Что ты имеешь в виду под словом "все"? — отважилась я на вопрос.
— Ну, как я уже сказала: Тиш…
— Пару дней назад ты говорила, что это только слухи.
— Я не хотела выдавать чужую тайну. Марти сам рассказал мне о ней.
— Почему Марти рассказал тебе…
— Мэгги так подолгу отсутствует, Алисон… и, как я уже говорила тебе, Элиот так отдалился… так что Марти и я… ну, мы разговариваем…
— И?
— Что "и"?
— И что еще?
— Ничего еще! — теперь покраснела Робин. — Ты думаешь, что Марти и я…
— Нет? — спросила я.
— Нет!
— Так кто же еще?
— Марджори Эплбаум.
— Марти и Марджори?
Робин помолчала немного, затем наклонилась ко мне и заговорщицки сказала: