В вестибюле стояла Шанталь, прижимая к себе Коула. Его руки и ноги, розовые и распухшие, безвольно свесились. Лицо было красным и раздутым, как шар.
Шанталь трясло.
– Он не подавился, я проверила. Я знаю прием Геймлиха, в горле нет инородных тел. Понять не могу, что случилось.
Тереза приняла из ее рук Коула. Оказалось, мальчик довольно тяжел.
– Иди к малютке.
Тереза приложила ухо ко рту мальчика. Он дышал хрипло, с присвистом. Веки опухли – глаз не разлепить.
– Ты меня слышишь? – спросила Тереза. – Ты не спишь? – С улицы донесся вой сирен. – Вызови девушке такси, – велела Тереза Тайни. – И позвони Лео Керну, он в «Клуб-Кар». Я поеду с мальчиком в больницу.
Тереза со своей ношей бросилась навстречу «Скорой». Подскочил парамедик, подхватил мальчика на руки.
– Он без сознания, – сказала Тереза. Кожа Коула приобрела пунцовый оттенок, как у вареного омара. – Он что, умирает?
Водитель «Скорой» распахнул двери, уложил мальчика на носилки и задвинул внутрь.
– Поедете с нами? – спросил он Терезу. – Вы – бабушка мальчика?
– Нет, но поеду, – ответила она. При слове «бабушка» заныло сердце. Подогнув юбку, она забралась в салон, и машина помчалась к центру города.
Врач «Скорой» приподнял пациенту веки.
– У мальчика шок, – сказал он. Накрыл Коула одеялом, измерил давление. Вынул из саквояжа шприц, вонзил иглу в вену.
– Что вы делаете? – спросила Тереза. – Я не мать ему и не бабушка, но вам разве не требуется разрешение?
– Небольшая анафилактическая реакция, – пояснил медик. – Тяжелый аллергический отек, сопровождающийся крапивницей, пониженным кровяным давлением и потерей сознания. Дыхание затруднено, потому что глотка сильно распухла. Он ел орехи? Морепродукты?
– Кажется, устриц, – проговорила Тереза. Ей все не давала покоя фраза «небольшая анафилактическая реакция». Это все равно, что сказать, у нас небольшой инфаркт или небольшой рак. Пониженное давление, шок и потеря сознания уже само по себе звучало плохо. – Так значит, он аллергик?
– А вы сами посмотрите, – сказал врач. – Похоже на несварение?
– Он что, умрет? – вновь спросила Тереза. Если успеешь себя подготовить, то будет легче справиться с потрясением. Так по крайней мере ей казалось. «Неужели конец?» – пронеслась мысль. Совсем недавно, еще и полугода не прошло, она ехала в «Скорой помощи»; на каталке лежал Билл, белый как полотно, весь в испарине. Тогда еще думали отправить его на вертолете в Денвер. Вертолет, по всей видимости, предназначался для умирающих. В тот раз Тереза ни за что не смогла бы выговорить эти слова. Cейчас она поняла, что в своих ожиданиях ей было легче отталкиваться от худшего. Если не показывать, что тебе страшно, то смерть раздумает и уйдет.
У врача были рыжие волосы, совсем как у Сесили. Молоденький, может, на пару лет старше ее дочери. Он улыбнулся и похлопал Терезу по плечу:
– Да не волнуйтесь, с ним все будет в порядке.
В больнице Коула переложили на каталку, а медсестра протянула Терезе бланк для заполнения.
– Я ему не бабушка, не мать и вообще не родственница. Даже дня рождения его не знаю. Сейчас приедет отец мальчика.
Через минуту в приемный покой вбежала Шанталь со спящим младенцем.
– Все, меня теперь точно уволят, – пробормотала она.
Тереза приняла у нее ребенка и кивком велела садиться. Поцеловала душистую макушку малышки, и этот запах навеял ей воспоминания о Сесили в нежном возрасте. Крохотный милый комочек, такой родной. Ах, малышка-малышка…
Шанталь всхлипнула:
– Креветки, устрицы. А потом – бах!.. Ну и поездочка. Кошмар.
В приемную ворвались Лео, Фред и Барт. Видок у них был тот еще. Галстуки на боку, глаза вытаращены, они все примчались как на пожар.
– Что случилось? – первым делом спросил Лео. – Где Коул? Мне надо увидеть сына.
Тереза прижала палец к губам:
– У Коула аллергическая реакция на устрицы. Поговорите с медсестрой, она все объяснит. Вам надо заполнить какие-то бумаги.
– Да к черту бумаги! Я должен увидеть сына! Мне звонят в ресторан и сообщают, что ребенка увезла неотложка!
Он гневно таращился на Терезу, словно в случившемся была виновата она. И как на него обижаться? Он ведь любил своих детей, забыв при этом, что если любишь их всей душой, всем сердцем, то тем самым подписываешь себе приговор: вечный страх и вечная боль.
Лео убежал в сестринскую.
– Предположительно реакция на устриц, – объяснила Тереза братьям. – Он стал краснеть, раздуваться и незадолго до приезда «Скорой» упал в обморок. Врач сделал ему укол. Прогноз благоприятный.