– Банкиром.
Паренек согласился выпить виски, заработав очко в свою пользу. Лейси налила два стакана и поставила на журнальный столик. Джереми сидел на диване и рассеянно вертел в руках снимок Максимилиана, сделанный в последнее лето его жизни. Цветущий и загорелый, тот стоял на террасе их дома на Клифф-роуд.
– Это он? – полюбопытствовал Джереми.
– Собственной персоной, – ответила Лейси. – Максимилиан Перси Гарднер.
Она встала, прошла на кухню, хотя в ее крошечном домике гостиная, столовая и кухня были единым целым, и стала рыться в холодильнике в поисках сыра. Положила на тарелку несколько ломтиков бри и галеты, и тут в дверь постучали. Это Ванс принес ведерко со льдом. Боже правый, она забыла положить в напитки лед и даже не заметила!
– Да явится разносчик льда! – приветствовала его Лейси.
Зубы стиснуты, лицо – неподвижная маска. Этому молодому человеку надо быть поулыбчивее, ему пойдет. Она беспрестанно об этом твердила, да все без толку. Теперь он еще и обрился! За какой такой надобностью? Уж не вступил ли в какую-нибудь шайку?
– Свободу люблю, – объяснил Ванс. – Приятно, ветерком обдувает.
Ванс заглянул в гостиную и засек расположившегося на диване напарника.
– Я бы пригласила тебя присоединиться, – торопливо пробормотала Лейси, – но ведь ты на работе. А ничто так не портит дружеские посиделки со стаканчиком виски, как неотложные дела.
– Да ничего страшного. – Ванс опустил на стойку ведерко со льдом и попрощался: – Все, пока.
– Спасибо! – крикнула Лейси вслед. Взяла со столика сыр и галеты и пошла за льдом. Если хочешь принимать в доме гостей, придется пошевелиться.
Когда она с ведерком и льдом добралась наконец до журнального столика, Джереми стал уплетать сыр. Лейси опустилась на стул, чуть передохнуть, и он прекратил жевать. Она заметила, что фотография Максимилиана, которую разглядывал паренек, лежит лицом вниз на диване.
– А теперь расскажи о себе, – сказала Лейси. – Откуда ты родом? Из какой семьи?
– Я вырос в Фоллз-Черч. У моего отца свой бар.
– Правда? Настоящий бар? – удивилась Лейси. – А братья-сестры у тебя есть?
Джем отправил в рот очередной крекер.
– Сестренка, младшая. У нее булимия. Родители водят ее к психотерапевту. Вы ведь знаете, что такое булимия? Сначала она наедается до отвала, а потом опустошает желудок.
Джереми закинул крекер в рот.
Лейси пригубила из бокала. Тут Джереми вновь заинтересовался фотографией.
– Ваш муж похож на одного актера, давнишнего. Дугласа Фэрбенкса. А сколько вы с ним прожили?
– Сорок пять лет, – ответила Лейси. – Я поздно вышла замуж. Мне тогда стукнул тридцать один год. Я делала карьеру, и многие, включая моего собственного отца, считали меня безнадежной старой девой. А вот Максимилиан взял и женился.
– Сорок пять лет в браке, надо же, – проговорил Джереми. – Много у вас детей?
Лейси частенько думала, а есть ли формула, чтобы рассчитать, сколько вопросов должен задать человек, прежде чем ляпнет бестактность, наступит на больную мозоль и спросит как раз о том, от чего заноет сердце. У Джереми это получилось на удивление быстро. Тяжко поднимать больную тему.
– Одна я. Поздновато мы поженились.
Джереми угостился крекером.
– Я так понял, вам было чуть больше тридцати. Это ведь не возраст.
– Для нас оказалось поздно, – возразила Лейси. Всю жизнь она видела причину своей бездетности в возрасте – к тому времени как Максимилиан вернулся с войны, ей стукнуло тридцать четыре, хотя в последние годы, после множества телевизионных программ о бездетных парах, она стала понимать, что ее бесплодие могло быть вызвано бесчисленным множеством других причин. Когда все их попытки оказались неудачными, Лейси загорелась идеей взять приемыша, но Максимилиан был категорически против. Они даже крупно повздорили, в первый и последний раз за сорок пять лет совместной жизни. Никакого усыновления – и точка! Он упрямо стоял на своем и в этот момент совсем не походил на человека, за которого она когда-то вышла замуж. В качестве аргумента Максимилиан рассказал ей историю одного парня, который вот так же усыновил дитя, а потом оказалось, что ребенок на четверть японец. «Ну и пусть, – возразила Лейси. – Хоть на четверть, хоть целиком. Какая разница?» «Ты не была на войне», – отрезал Максимилиан. Да, это правда. Лейси не довелось пережить ужасов войны, однако это не имело никакого отношения к теме их разговора. Ей просто хотелось ребенка.
Лейси бросила взгляд на фотографию Максимилиана, которую Джереми бережно водрузил на стол. Они прожили хорошую жизнь. Полную и разнообразную, насыщенную работой, поездками и встречами с интересными людьми. Вот только Максимилиан не сдержал своего обещания быть рядом до конца. Он умер во сне. И ведь даже не болел! Просто ушел. Как будто устал жить. Устал, вы подумайте! Они легли вместе, взявшись за руки перед сном, а проснулась она одна. Когда Максимилиан сказал свое веское слово по поводу приемного ребенка, он не догадывался, какую чашу одиночества ей доведется испить.