— Уверена, Эрику нет до них никакого дела, — холодно ответила Эльспет.
Я была с ней полностью согласна. Хотя не могла бы с уверенностью сказать то же самое о гавайских юношах.
Потом Эльспет, как правило, вздыхала и говорила:
— Может, мне уже и не суждено обнять Лиззи как свою невестку.
Кудахтанье пожилых дам затихало, лица печально вытягивались, они сочувственно кивали, а Эльспет продолжала:
— Никто не знает, сколько мне осталось. Мадлен (или имя какой-нибудь другой дамы, с которой она говорила в этот момент), когда меня не станет, обещай, что будешь контролировать работу «Библейского общества» («Общества любителей искусства», «Общества защиты бездомных собак») так же ответственно, как делала это я, полностью отдаваясь любимому делу.
Разумеется, они обещали, а в довершение ко всему Эльспет добавляла:
— Я знаю, что могу доверить Эрика Лиззи. Она будет любить его и заботиться о нем так же, как сделала бы это я.
Дамы уходили, тихонько шмыгая носами. Но они не плакали, никогда. Чтобы тушь не потекла. В первый раз я и сама немного расклеилась, но в четвертый — просто нацепила грустную мину.
Мы оставались одни и снова брались за дело. Вторую половину дня Эльспет посвящала изучению рынка ценных бумаг. Для человека, который стоит одной ногой в могиле, у нее было просто море энергии. «Последний рывок на прощание», — говорила она с грустной улыбкой.
«Как бы мне не загнуться первой», — вздыхала я в те редкие минуты, когда удавалось ненадолго остаться одной.
Шел четвертый день пребывания Эльспет в доме Эрика. Вечером, после того как я помогла ей подняться наверх и лечь в постель, она жестом пригласила меня присесть рядом.
— Расскажи, — сказала она, — как вы познакомились с моим милым Эриком? Я хочу знать все: от того, как ты первый раз взглянула на него, и до того, как ты осознала, что это любовь.
Я поняла, что настал момент, когда мне пригодится все то, чему научили меня в драматической школе.
— Ну, — начала я, — я расскажу вам то, как все это запомнилось мне. Хотя я не уверена, что Эрик повторит вам то же самое слово в слово, — добавила я, оставляя Эрику путь к отступлению на случай, если мать попросит его рассказать свою версию знакомства.
— Не волнуйся, — Эльспет похлопала меня по руке, — я знаю, что мужчины менее эмоционально воспринимают все это. Мой муж, например, никогда не мог ответить на вопрос, какого цвета у меня глаза, хотя его неоднократно спрашивали об этом. Он никогда не замечал, что я купила новое платье, пока ему не приходил счет. Так что, Лиззи, просто расскажи мне, что ты помнишь. Ты сразу решила, что он — красавец, как только его увидела?
Я опустила голову и принялась рассматривать свои руки в надежде, что Эльспет не заметит моего выражения лица и решит, что я просто задумалась. На самом деле я изо всех сил старалась не рассмеяться. Нет, это только мать может решить, что ее сын, у которого голова лысая, как коленка, а череп имеет форму помятого грейпфрута, долго лежавшего на самом дне корзины в супермаркете, — что этот человек — красавец.
Когда я подняла голову, Эльспет смотрела на меня пристально и сосредоточенно. Она явно готова была выслушать долгий и подробный рассказ, а не просто — «наши глаза встретились, и мы поняли, что это любовь». Надо было срочно придумать правдоподобную историю.
— Был день рождения моей хорошей подруги Симы, — начала я.
Конечно, я рассказала ей историю моего знакомства с Ричардом. Я перенесла действие из простого лондонского паба в роскошный голливудский бар. Первое свидание было не в пиццерии, где мы с Ричардом съели по тарелке спагетти, а в превосходном ресторане под названием «Тихоокеанский Рим». Но все подробности я взяла, разумеется, из настоящей истории любви.
— А когда ты поняла, что любишь его?
— На выставке. Мы стояли у той самой картины кисти Хокни, «Мистер и миссис Кларк с Перси», в галерее Тейт.
К тому времени я уже рассказала Эльспет, что Эрик приезжал в Лондон познакомиться с моими родителями.
— А каким образом все вообще началось?
— Он просто рассказывал мне, что ему нравится в этой картине. Эрик подошел ко мне сзади, обнял за талию и положил подбородок мне на плечо. Меня вдруг поразило, какой же он пылкий и тем не менее глубокий человек, как он чуток и восприимчив. Мне захотелось посмотреть на мир его глазами. Захотелось отдаться ему целиком, без остатка, слиться с ним в одно целое и остаться так навсегда.
— И теперь это скоро случится, — сказала Эльспет восхищенно и счастливо.
— Да, я надеюсь.