— Понятно. Что ж, еще раз передайте ей привет. И скажите, я рад буду встретиться с ней, если нужно. Даже если потребуется просто поговорить.
— Вы можете переквалифицироваться в психоаналитики. Спасибо, — добавила я. — Я чувствую себя гадиной за то, что расплакалась при Брэнди.
— Ничего. Ей полезно подумать о ком-то другом и не зацикливаться на завтрашней операции.
— Все будет хорошо, как вы думаете?
— Ей будет делать операцию лучший хирург клиники.
— Что ж, всего доброго, — сказала я бодрым голосом. — Надеюсь, вы придете на нашу свадьбу в воскресенье.
— В это воскресенье? — изумился Скотт.
Но я уже шла к амбулатории.
— Здравствуйте, не подскажете, где я могу найти Эльспет Нордофф? — спросила я девушку-администратора.
— Кого-кого?
— Нордофф.
Я уже привыкла к тому, что в Америке меня частенько не понимают. Это из-за британского акцента. Как-то раз, когда я только-только приехала, я зашла в «Макдоналдс», чтобы купить бутылку воды. Какое там! Пришлось ткнуть пальцем в картинку, чтобы продавщица меня поняла. При этом у нее было такое возмущенное лицо, словно она хотела сказать: «Понаедут тут всякие, а по-английски говорить не умеют». Это я-то!
Итак, девушка-администратор, нахмурившись, второй раз пробегала глазами список больных.
— Нордофф, — повторила я еще раз на всякий случай. — Она должна была прийти еще утром, я сама привезла ее к вам. По предварительной записи. Она должна была провести здесь весь день. Я — ее невестка. Будущая, — уточнила я.
Девушка уже вносила имя Эльспет в компьютер.
— Простите, у нас нет больной с такой фамилией.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Странно, подумала я. Но, с другой стороны, даже хорошо, что у меня есть время посидеть в машине и поплакать. Да и Эльспет, я думаю, все равно будет приятно потом, когда она узнает, что я волновалась за нее и искала.
Я забралась в «мерседес», закрыла все окна, которые, к счастью, были тонированными, и дала волю слезам. Так, мокрая от слез и от жары в запертой машине, я просидела до трех часов, пока Эльспет не показалась в дверях амбулаторного отделения. Я видела, как она вытащила мобильный телефон и стала набирать номер. Через несколько секунд зазвонил мой мобильник, валявшийся на пассажирском сиденье.
— Я освободилась, — сказала Эльспет.
— Я уже жду вас в машине, — ответила я.
Когда она открыла дверцу, она сразу заметила, что я плакала.
— Лиззи, не надо так убиваться, — сказала она, — врач говорит, уж до свадьбы-то я всяко дотяну. Да и после еще немного успею на вас порадоваться.
— Я заходила, хотела посидеть с вами, но администратор не нашла вашего имени в списке пациентов.
Я посмотрела на Эльспет. В машине было очень жарко, и я заметила, что у нее даже лоб покраснел.
— Ну, должно быть, девушка просто выполнила мою просьбу, — пояснила она, — я предупредила ее утром, чтобы ко мне никого не пускали. Так и сказала — никаких посетителей.
— Я же ваша будущая невестка. Неужели и мне нельзя?
Эльспет взяла меня за руку и легонько сжала ее.
— Ты хороший человечек, Лиззи.
— Что сказал врач на этот раз? — спросила я. — Не хотите со мной поделиться?
Эльспет приподняла очки и устало потерла переносицу.
— Не сейчас, дорогая. У меня был трудный день, я переутомилась.
Всю дорогу до Малибу мы молчали, а едва вошли в дом, Эльспет тут же отправилась спать.
Я пошла в сад, нашла Пикассо и уселась неподалеку от него, глядя, как садится солнце. В конто веки мерзкая птица, кажется, почувствовала мое настроение и ни разу не нарушила тишину и величественность заката своим противным криком, от которого обычно закладывало уши.
Когда сегодня утром Джо сообщил мне о Дженнифер, о том, что они с Ричардом помолвлены, во мне что-то перевернулось. С тех пор прошло не так много времени, но я чувствовала, что я уже не та, что прежде. Мой мир рухнул. Я была как Джульетта, увидевшая Ромео мертвым. От отчаяния у меня опустились руки, и я отдалась на волю судьбе. Нет, я не покончу с собой, но и бороться больше нет смысла. Пусть все идет так, как суждено. Я выйду замуж за Эрика. И это будет хуже физической смерти — это будут похороны любви.
Глава 25
День, когда Брэнди должны были делать операцию, выдался пасмурным и унылым — как и тот день, когда врачи сказали, что у нее рак. Пикассо тоскливо бродил по саду с таким видом, словно влажность, повисшая в воздухе, проникла глубоко в его перья, они отяжелели, и теперь ему не хватало сил поднять и раскрыть свой роскошный хвост. Я сидела в оранжерее и безучастно смотрела на океан. Тяжелые серые волны одна за другой накатывались на берег. Джо обещал позвонить мне, как только операция закончится.