Сложись все по-другому? Я внимательнее взглянула на него. Что он имеет в виду? Значит ли это, что, если бы ему не пришлось тогда вернуться в Америку, мы бы могли пожениться?
— Улыбочку! — скомандовал другой фотограф, на этот раз из числа гостей.
Невеста Брайана несколько раз щелкнула нас на ступенях церкви, пока мы обменивались нет, не кольцами — остроумными репликами. Эх, не суждено нам с Брайаном стать больше чем друзьями.
— Ну а когда ваша свадьба? — спросила я, выдавливая улыбку при взгляде на его красавицу невесту. Однажды мы уже встречались, Анжелика Пирони и я.
Тогда, в свете любви Ричарда, я вполне благосклонно отнеслась к ней, несмотря на то что Джулия Робертс померкла бы рядом с этой девушкой, что уж говорить обо мне…
— Пятого декабря, — сказал Брайан. — Мы пришлем тебе приглашение, у нас есть адрес. Тафнелл-парк, верно?
— Увы, — вздохнула я, — меня выкинули из квартиры. Я снова живу с родителями.
— Как? В Солихалле? — Брайан был в ужасе. — Боже ты мой!
— Мне казалось, тебе там нравится, — напомнила я.
— Да, нравится. Там хорошо погостить — природа и все такое. Но, Лиззи, там невозможно жить. Тебе нельзя там оставаться. Особенно с родителями.
— Да, я так и сказала своему агенту, но боюсь, он не найдет ничего подходящего меньше чем за триста фунтов в месяц в центре Лондона, — саркастически заметила я, — тем более за неделю.
— Прости, Лиззи. Я не хотел тебя обидеть. Я совсем забыл, что прошла всего неделя. Конечно, у тебя голова была забита другим.
— Брайан, как мне вообще теперь жить?
— Родители невесты! — гаркнул фотограф. Мы уступили место на ступенях следующей паре.
— Лиззи, — начал Брайан проникновенно, беря меня за руку, — нам надо поговорить. Сейчас не время, мы гости на свадьбе, но я хочу услышать от тебя, что случилось, и хочу помочь чем смогу. Честное слово.
— Спасибо, Брайан, — только и сказала я.
— Не могу смотреть, как ты мучаешься, — продолжал он. — До сих пор не могу поверить, что Ричард так поступил. Особенно теперь. Так не вовремя. Мелкий он человечишко, Лиззи. Мелкий.
Вообще-то Ричард метр девяносто, но, кажется, я правильно поняла Брайана.
Брайан взял под руку Анжелику, глядящую на него влюбленными глазами, и растаял в толпе гостей, а я снова осталась одна. Волны праздника катились мимо меня. Проплывающий мимо официант подал мне бокал шампанского, украшенный розовыми лепестками. Я пригубила немного, потом опрокинула в себя все шампанское и вновь протянула руку.
Утром, с ужасом думая о том, что мне сегодня предстоит, я решила, что если мне не удастся покончить с собой, то, по крайней мере я, не буду пить. Трезвой мне легче будет выдержать романтическое сюсюканье в церкви и не сорваться во время банкета. Теперь же я поняла, что единственный способ пережить праздник, который будет проходить в столовой колледжа, это отключиться, быть в состоянии беспамятства.
Я совсем забыла, что на свадьбе приходится иметь дело не с одной, а со множеством счастливых парочек. Куда бы я ни взглянула, я натыкалась взглядом на голубков. Те, которые только собирались пожениться, сладко улыбались друг другу, предвкушая собственный великий день. Женатые улыбались чуть снисходительно, вспоминая, какими они были не так давно. Даже родители Мэри, которые развелись несколько лет назад из-за неверности ее отца, который изменял жене направо и налево, и те ворковали перед объективами фотоаппаратов, изображая счастливых родителей обожаемой дочери.
Стоя в тени и крепко сжимая бокал с шампанским, я чувствовала себя злой феей на крестинах в сказке «Спящая красавица». Как ни старалась, я не могла радоваться вместе со всеми. Мне было больно, и чужое веселье действовало на нервы.
Вот бы кирпич свалился на голову священнику, который так широко улыбается! Нет — какой ужас! Мне нравится преподобный Джоунс, я вовсе не хочу ему зла. Вот бы эти легкие белоснежные облака, беззаботно проплывающие над лужайкой, почернели и налились дождем. Бесполезно, мы все равно скоро переместимся под крышу. Мне хотелось, чтобы празднование отменили из-за призыва английских войск подавлять восстание в Бонго-Бонго. Это было бы прекрасно.
Словно прочитав мои коварные мысли, рядом услужливым чертенком возникла Тринни.
— Меня заставляют поцеловать вон того мальчишку, — пожаловалась она, показывая пальцем на прилизанного Лозарио, парнишку лет десяти, в веселой красненькой жилетке. — Говорят, получится романтичный снимок.
— Что же ты отказываешься? — поинтересовалась я.