— Я уверена, множество мужчин именно так и вынуждены были поступить после кризиса в восьмидесятые, — сказала она. — И заметь, Ричард сам тоже не всегда будет завидным кавалером.
Но я не поверила этому. В моих глазах Ричард был красив, как Рассел Кроу, остроумен, как Ален де Боттон, недоступен и желанен, как принц Уильям. И пока я была занята тем, что обустраивала наше гнездышко на Тафнелл-парк, он отдалялся от меня все дальше и дальше.
В этом-то и заключалась проблема. Пока Ричард был помощником бухгалтера и рисовал в свободное от работы время, а я подрабатывала секретаршей и училась в драматической школе, мы были на равных. Идеальная пара. Теперь, когда он стал преуспевающим модным портретистом с заказами на полгода вперед, а я превратилась в бывшую студентку, снова по бедности работающую секретаршей, мы уже не стояли на одной ступеньке. Ричард жил уже совсем в ином измерении. И там ему больше подходила девушка уровня Дженнифер. Звезда с обложки модного журнала. Она была ему ровня. К тому же ради него она бросила миллионера!
— Сима, придумай что-нибудь, утешь меня! — взмолилась я.
— Ну, по крайней мере родители не пытаются выдать тебя замуж за хлопчатобумажного магната из Мадраса, — вздохнула она.
— Очередной претендент? — спросила я. С тех пор как Симе исполнилось шестнадцать, родители то и дело пытались выдать ее замуж.
— Иду на чай к его родителям в воскресенье. Хочешь, спрошу, нет ли у него холостого друга?
— Большое спасибо, но не стоит. Никаких холостяков. И больше никакой любви. Налюбилась — во! Мне почти тридцать, а у меня ни мужа, ни работы, ни квартиры. Живу снова у родителей. Сдохнуть бы прямо здесь, на кухне. Нет, никаких новых знакомств.
— Не сдавайся, Лиззи, — попробовала взбодрить меня Сима, — вспомни Венеру и Джо. У каждого человека есть половинка.
В этот момент зазвонил телефон.
— Не возражаешь, если я отвечу? — спросила Сима.
— Что ты, конечно нет.
В глубине души я надеялась, что это Ричард, что он каким-то чудесным образом одумался и решил позвонить.
Мимо.
— Толстый Джо! — завопила Сима. — Какими судьбами?! Мы только что вспоминали тебя. Слушай, тебя так хорошо слышно, как будто ты сидишь в соседней комнате. Лиззи, это Толстый Джо, звонит из Америки, — крикнула она мне, словно я не поняла. — Как дела в Кливленде? Да что ты?! В Лос-Анджелесе? Ну ничего себе! Как тебя туда занесло? Что? Ты разводишься? Нет, Джо, нет! Скажи, что ты шутишь!
Бессмысленно было пытаться уснуть той ночью. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной вставало лицо Дженнифер. К сожалению, я слишком хорошо помнила, как она выглядит. Пару раз мы с ней сталкивались. Первый раз, когда мы с ее богатеньким дружком — владельцем интернет-компании — зашли к Ричарду в студию посмотреть, как продвигается работа над портретом. Я еще удивилась тогда, что эта невероятно красивая женщина делает с такой жабой. Интернет-магнату не было и двадцати, и чуть пробивающийся темный пушок не мог скрыть прыщей, украшавших все его лицо. Потом он сказал что-то про последнюю модель «ягуара»…
Мы с Ричардом посмотрели вслед новомодному автомобилю, на котором укатили Красавица и Чудовище, и хорошенько прошлись по поводу «богатых и знаменитых», благо язычки у нас были острые.
— Тебе повезло, что для меня внешность важнее денег, — заключила я.
— А тебе повезло, что для меня мозги важнее внешности, — ответил Ричард.
В другой раз я увидела Дженнифер пару месяцев спустя. Я работала тогда в рекламной фирме секретаршей у одной дуры, которая драла глотку каждый раз, как я случайно наливала ей кофе без кофеина в кружку, а не в чашечку для эспрессо. Я позвонила Ричарду, чтобы предложить встретиться в пабе после работы, но он не снимал трубку. Его студия была по пути домой, и я решила заскочить. Может, у него разрядилась батарейка в мобильнике? Может, он слишком громко включил музыку и не слышит телефон? Ричард так делал иногда, для вдохновения.
Когда я вошла, то не слишком удивилась, увидев его на коленях перед грязной тахтой, на которой возлежала Дженнифер в серебристых трусиках-стрингах. Ричард часто подходил вплотную к моделям, чтобы предельно точно подобрать краску, соответствующую цвету их кожи. Я сама позировала ему пару раз и знала об этой новой технике. Тогда я решила, что прервала творческий процесс, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что то была прелюдия к поцелую.