Однажды утром я вышла из дому с твердым намерением найти хорошее турагентство, которое поскорее отправит меня домой, и тут, стоя на пирсе, увидела дельфинов. Их гладкие черные спины взмывали то тут, то там в переливающихся волнах, словно на водной карусели скакали детские лошадки. Потом я заметила, что в садике за домом, среди старых жестяных бочек, распустились розовые и пурпурные бугенвиллеи. Они пылали как пожар. В конце улицы кто-то обвязал ярко-желтую ленту вокруг пальмы. Навстречу попался знакомый бродяга, который каждое утро рассказывал мне новый анекдот, и не попросил денег. Что касается Толстого Джо и Брэнди — ну, о них вообще стоит рассказать отдельно.
От того Толстого Джо, которого я знала когда-то, не осталось и следа, кроме разве что пристрастия к компьютерам. Вскоре после приезда я обратила внимание, что, кроме костюма, который он надевает в офис, у него больше нет мужских вещей. Конечно, у Джо имелись брюки, но никто из знакомых мне мужчин не надел бы обтягивающие белые джинсы с вышитыми ярко-розовыми цветами, какие Джо нацепил на второй день моего приезда в Лос-Анджелес.
Он устранял неисправности компьютеров в большом международном банке, который располагался рядом с аэропортом. Честно говоря, платили ему за это неприлично много. Но, увы, все заработанные деньги Джо спускал на туалеты от «Гуччи» и от «Версаче», вместо того чтобы переехать в более приличный район. Еще одной статьей расходов был развод. Венера с радостью согласилась на него, но тратить свои деньги не собиралась. Ни на развод, ни на формальности, связанные с получением Джо американского гражданства и новенького паспорта с орлом. Так что все эти расходы ему пришлось взять на себя.
Так или иначе, работа для Джо больше не была смыслом жизни.
— Помнишь, как я любил музыку? — спросил он меня в день моего приезда.
Я помнила только, что, когда мы жили вместе, Джо по пять раз на дню постоянно крутил сборники хитов «Квин». До сих пор при звуках «Богемской рапсодии» у меня начинается нервный тик.
— Я всегда мечтал петь, — заявил он.
Итак, все свободное время Джо посвящал новой мечте — стать величайшей оперной дивой со времен Марии Каллас.
«Или Дэни Ла Ру!» — написала Сима в письме. Накануне я поделилась с ней своим открытием по электронной почте.
Короче говоря, три вечера в неделю Джо в свете прожекторов косил под Джоанну Буавер, французскую певицу (как вам это нравится?). Он исполнял знаменитые мелодии из мюзиклов, за что получал одно бесплатное место там же, в клубе для трансвеститов «Ледибойз». В выходные дни у них выступал хороший певец.
Брэнди тоже пыталась пробить себе дорогу в мир звезд. Ей повезло немного больше. Совсем немного. Брэнди Рената была актрисой. Или, точнее говоря, актрисой, моделью и не только. Она бралась за все. Когда у Брэнди возникал перерыв между съемками в сериале, где у нее были, как правило, роли без текста, или в рекламе, она подрабатывала моделью, но при росте метр девяносто и бюсте, на котором можно было бы накрыть фуршет, ей удавалось позировать только в рекламе нижнего белья. Или совсем без белья. За это платили хорошие деньги, но каждый раз, снимая лифчик, Брэнди рисковала нарваться на полицию нравов.
— На самом деле я актриса! — периодически восклицала она.
— Ты, безусловно, имеешь право обидеться на искусство, — отвечал Толстый Джо.
Когда я приехала в Лос-Анджелес, агент Брэнди как раз предложил ей контракт на участие в шоу Дрю Кери. Неделю спустя, когда выяснилось, что агент упустил этот контракт, нам было запрещено включать телевизор и смотреть что бы то ни было с участием Дрю Кери, если Брэнди была дома. Еще через неделю у нас украли телевизор. Больше всего расстроилась Брэнди — последнюю неделю она все свое свободное время крутила по видику клипы восьмидесятых и «учебные» фильмы с названиями типа «Как заарканить богача».
— У каждого человека должен быть план про запас, — говорила она.
План Брэнди заключался в том, чтобы удачно выйти замуж. Джо тоже хотел жениться снова. А о чем мечтала я? Как я вскоре поняла, все, кто жили в Лос-Анджелесе, приехали туда за мечтой. А когда столько людей преследуют одну и ту же цель — подняться на первое место с кубком в руках, — шансы на то, чтобы завоевать долгожданный приз, неотвратимо тают, по мере того как становишься старше, толще и некрасивее.
В Лондоне таксисты развлекают пассажиров рассказами о том, каких знаменитостей им доводилось подвозить «вот в этой самой машине». В Лос-Анджелесе таксисты согласны говорить лишь о том, с кем им доводилось сниматься в кино. Когда я только осваивалась в городе, первый же таксист рассказал мне, что снимался с Клинтом Иствудом. Я уверена, он специально выбрал самую длинную дорогу из центра к Венис-Бич, чтобы поговорить об этом всласть.