Когда Рен пришел следом за своей одеждой, я ушла на кухню. Печь почти угасла, и я несколько минут топила ее, шевелила угли, пока огонь не разгорелся. А потом я прошла в кабинет отца и взяла дневник наомфуила. На кухне Гэван сидел за столом, озирался с тем же интересом, что и Рен утром. Я опустила дневник перед ним.
— Тут их рисунки, — сказала я. — Чтобы ты видел, с чем мы столкнулись.
Гэван открыл дневник, а я стала заваривать чай. Рен пришел и прислонился к плите рядом со мной.
— Почему ты не уехала? — тихо спросил он.
— Возникли помехи, — ответила я и бросила с предупреждением взгляд на Гэвана.
Рен приподнял бровь, и я посмотрела на него.
— Но что насчет… — спросил он.
Он говорил о моей работе. Моей новой жизни.
— Все продумано. Я уеду утром. Гэван нашел осла, который отвезет меня в Балинкельд. Я еще успеваю.
— Хорошо, — он отвернулся, но я заметила облегчение на его лица. Было больно видеть, как он хотел, чтобы я уехала.
Гэван за нами захлопнул дневник, и мы обернулись.
— Итак, — сказал он с бледным видом. — Похоже, я понял, с чем мы столкнулись. Когда сможем что-то поймать?
— На лошадей и Айлин напали ночью. Альва своего тоже видела в темноте, — сказал Рен. — И днем я тут ничего не видел. Значит, это ночные существа. Проверим на рассвете, когда безопаснее.
Мы посмотрели на часы на камине. До рассвета было далеко.
— Тогда я отдохну, пока могу, — сказала я, опустила кружки перед ними, унесла свою и забрала свечу по пути. Было странно думать о Рене в моей кровати, так что я отправилась в комнату мамы с чаем, свернулась на диване. После пары минут парни пришли со своими кружками, Гэван сел на диван напротив меня, а Рен — на пол между нами.
— Я помню твою маму, — Гэван разглядывал милую комнату. — Она мне нравилась. Не так сильно, как отцу, — он тут же испугался и зажал рукой рот. — Это ведь… не секрет?
Я миг глядела на Гэвана, а потом рассмеялась. Он тоже, и Рен ошеломленно смотрел на нас по очереди.
Мы притихли, свеча горела, мы выжидали ночь. Мы порой дремали, резко просыпались, когда слышали вопли существ, хотя они, к счастью, звучали далеко от дома.
Часы на кухне тихо прозвенели четыре утра, и крики неподалеку заставили меня вскочить на ноги, поднять пистолет. Рен и Гэван были по бокам.
Они напали на дом через секунды, стали бить во все окна, атаковать входную дверь снова и снова. Я слышала, как металл ударил по каменному крыльцу. И крики сдвинулись, зазвучали за окном комнаты мамы, тела бились в ставни так, что все внутри дрожало. Они знали, где мы были. Я большими глазами посмотрела на парней, их лица были белыми. Гэван прижал пальцы к ушам, и я так сделала, глядя на ставни, надеясь, что они выдержат.
Это длилось около минуты. А потом стало тихо, как до этого. Я убрала пальцы от ушей и слушала. Ничего.
— Что это было? — Гэван звучал потрясенно, а я опустилась на диван, ноги были как желе.
Рен стоял, глаза его сияли.
— Думаю, это была месть. Наверное, мы поймали одного.
— Посмотрим? — спросил Гэван.
Я покачала головой.
— Нет, Рен прав. Дождемся восхода солнца.
Мы уже не могли спать, так что отнесли свечи на кухню, и я стала доставать продукты, чтобы готовить. Гэван снова склонился над дневником наомфуила. Рен отодвинул меня, забрал у меня бекон и яйца.
Я отошла и тихо смотрела, как он готовил, нагревая сковороду, добавляя масло, укладывая ломтики. Он сорвал немного лука, растущего на подоконнике и посыпал им бекон, разбил яйца, их желтки были веселыми и целыми. Пахло невероятно: дымок от бекона, резкий аромат лука. Я сглотнула слюну.
— Намажь маслом хлеб, — сказал он мне, и я нашла последнюю буханку, которую сделала, уже немного подсохшую. Я нарезала ее и поджарила на огне в печи, работая рядом с Реном, пока он занимался беконом и яйцами.
Я вдруг вспомнила его предложение убежать вместе, играть мужа и жену. Я подумала о его руках вокруг меня, моей щеке на его груди.
Надеясь, что мой румянец можно списать на жар печи, я взглянула на него. Его волосы снова падали на глаза. Как он видел? Я не дала себе убрать их в сторону. Его руки уверенно двигали еду на сковороде, переворачивали бекон и направляли масло к яйцам.
— Тарелки? — сказал он, и я оставила хлеб у дверцы печи, побежала за тарелками и успела вовремя, чтобы не дать тостам сгореть.
Я согрела тарелки у печи, опустила на каждую кусочек хлеба и смазала его маслом. Рен добавил бекон и яйца.
Я смазала еще три кусочка, чтобы накрыть ими еду.