Комментарий к Глава 20. Призрак в доме Мортонов. Часть 1.
Маленькая, но я старалась.
========== Глава 21. Призрак в доме Мортонов. Часть 2. Везде и всюду. ==========
Маленькая девочка уже научилась ползать и ходить, она любит шкодничать, малышка дарит родителям множество улыбок и целую гору счастья. Но малютка не понимает, что ей уже пора начать говорить. Вот не хочет и всё, а родные голову ломают. А малютка тихо тянет руки к ангелу с белыми будто нетронутый снег волосами и алыми словно кровь глазами, только не понимает этого. Ей нравится, что она может его видеть. Ей нравится, что он часто приходит, и сидел с ней, когда её оставляли одну, надеясь, что она будет сладко спать.
- Тебе пора разговаривать, - и вот она снова дома одна, под присмотром «вечного подростка». Михаил, как обычно, играет с ней, держа на руках. А она тянется к полу, ей хочется побегать. Но услышав приятный тенор архангела уставилась ему прямо глаза, при этом невинно хлопая ресничками, аки ты совсем сдурел. И тихонько наклонила голову вперёд, в итоге они легко стукнулись лбами. И засмеялась, понимая что-то своё.
Малышка просто не давала ему грустить, глубоко в душе он и сам не хотел, чтобы она перестала его видеть. Но он понимал, что так будет лучше для неё. Поэтому сегодня он играет с ней в последний раз, ведь завтра она скажет своё первое слово.
На следующий день.
- Папа, - произнесла девочка и широко улыбнулась. Она так довольна собой. Малютка хотела, чтобы частый гость тоже радовался, но, осмотрев всю комнату, не нашла его. Детское личико нахмурилось, а на щёчках появились слёзы.
Адриан проснулся в холодном поту. Что это вообще было? На кошмар не похоже. Завязав хвост, он подошёл к окну. Сегодня, на удивление себе самому, он смог уснуть, игнорируя пение нарушителя спокойствия. Зевнув от души и шмыгнув носом, да ещё голову почесав, историк осознал, что ему нужно хорошенько выспаться, но вот кровать почему-то не манит к себе.
Поэтому молодой профессор направился на кухоньку, надеясь не разбудит прислугу. И ему удалось дойти спокойно. Правда, когда блондин доставал из холодильника* будущую жертву своего желудка, чуть не уронил себе на ногу кувшин с молоком. Ох уж этот Уильям!
- Не спится? - интересуется учитель, ставя свой перекус на стол. Уильям, кивнув, присел поближе. - Будешь? - Адриан удобно устроился на стуле, закинув ногу на ногу. Получив отказ, он стремительно начал уплетать еду, пока не подавился.
- Вы шут, - спокойно сказал Твайнинг и не обратил внимания на учителя, который мог откинуть коньки. Пендрагон внимательно посмотрел на ученика, но промолчал. А избиратель продолжил: - Вы позавчера спросили, где Ваш король, - не совсем так, да юноше не до этого, - Так вот, - он чуть замялся, - Вы постоянно около меня, где бы я не был. Нормальный человек, но часто ведёте себя как дурак, чем и раздражаете. Зато умеете заботится, и всегда выслушаете. Я не могу знать, какие цели Вы преследуете, но я рад, что… - Адель ему договорить не дала: потрепала по голове и пошла мыть посуду, напевая какую-то песенку. Ей так сильно захотелось снять эту оболочку, просто подойти и обнять. Ещё не время, рано. Во всей этой суматохе, что творилась вокруг юного дворянина, она меньше всего хотела, чтобы он как-то связал её с Преисподней или Небесами. Но дело может дойти и до такого. Но девушка никогда не причинит ему вред. Не сможет.
- Так и есть, мой король, - закончив с посудой, Адриан поспешил направился к выходу, - На уроках можешь сидеть спокойно, но тесты писать будешь, - и улыбнулся напоследок одной из своих очаровательных улыбок. А Ульям не ожидал такого ответа. И в голову стукнул знакомый мотив, что напевал надоедливый учитель. Быть не может! Но это была именно она. Это была та самая колыбельная, которую когда-то пели две подруги.
***
Идя под ночным небом, ведя с собой свою белую английскую чистокровную лошадь. Звёзды сегодня казались ей ярче обычного, да и она никуда не торопилась. Женщина в костюме жокея, высокая, красивая, молодая. Ей не больше сорока. Её чистые голубые глаза не показывали ни капли сомнения, кожа её была немного загорелой, а волосы отсвечивали синим. Она не любит спешить, она всё знает. Вот она уже подошла к ферме Руперта Грина Ханса. Но лошадь дальше не хочет идти, чуждо ей это место. А женщина её и не держит, поэтому животное вырывается без препятствий и скачет прочь.
А она без каких-либо намёков на страх идёт вперед. Но перед тем как постучать, дверь сама открывается; она довольно улыбается.
- Я Хельга Холмс, а точнее русская княгиня Ольга. Приятно познакомиться, Моисей, - самодовольная улыбка не ходит с лица, как и добродушный взгляд. Женщина то ли наглая, то ли слишком уверенная в себе. А всё просто, так как её дар - предвидение.
***
А в Раю сегодня было спокойно, но не всем.
Михаил сидел за круглым столом, оперевшись на него локтями и смыкая ладони в замок; он уставился в одну точку. Этот зал, это место, эти Небеса и ангелы, что живут здесь - дорого ему. И одновременно противно. Он ненавидел эту башню - этеменанки*. Она была построена прежним составом, как бы это сказать, небесной власти. С виду обычный зал, и мало кто знал о его маленьком секрете. Семь мест, семь защитников, семь первых детей Бога: Михаил, Люцифер, Илахиил, Габриэль, Уриил, Рафаил и Лейам по праву старшинства, позже пожелавшая отдать место сестре, ибо, как бы хорошо ни было, надоело.
«Вечный подросток» обошёл стол так, чтобы стать напротив своего места, он крутанул стол силой. Звук, который исходил от медленно крутившегося стола, немного резал по ушам, но после на местах семерых появилось что-то похожее на голограммы. В центре сидел Михаил и добродушно улыбался присутствующим. Справа от него сидели, как обычно, Люцифер, что не особо любил свой статус, почему делал скучающий вид. За ним Уриил, который улыбался не менее доброжелательно, чем сам архистратиг, а после него и Рафаил, который в своей манере восхвалял любовь, да вскакивал с места и в мгновенье ока оказывался рядом с Илахиил, что-то шептал на ухо и, в редких случаях, получал подзатыльник. Напротив офанима Рафаила, целителя Божьего* расположилась Габриэль, вечно думавшая о чём-то своём. Она постоянно улыбалась, а ещё шире, когда узнавала интересненькое о своих соседках. Слева от Михаила величаво, как и подобает «матери ангелов», сидела Илахиил, старейшая из всех, но могла выглядеть куда моложе. И напротив тихого, смирного Уриила сидела Лейам, обычно подначивавшая его, она постоянно поднимала всем настроение, если бывало худо. А на подлокотнике, или перебегая за спину кресла, устраивалась Энки, что внимательно наблюдала за всеми, и вставляла нужное слово. Бывало ляпнет, да и хохотать перестать не хочется, да и не можешь.
Вот что альбинос видел в этих «призраках» прошлого. На душе появилось нечто, подобное удовлетворению. Казалось, воспоминания наполняли его силой. Он сильно боялся «сна», но сейчас он был не прочь заснуть и отказаться от всего. Не давало этого сделать та встреча с Энки. Живая и здоровая. Что я могу сделать для неё? Соломон… Горькая усмешка с равнодушным взглядом ничуть не красили его лица. «Энки», - тихо прошепчет архангел имя возлюбленной. Но грусть сменилась настороженностью. Он был не один. Кто посмел?!
Ночной гость явно не хотел выдавать себя, но видимо кость в его ноге решила иначе. Мала вероятность того, что он не попадётся. Его везение тут не поможет. Неизвестному остаётся сжимать кулаки от ненависти к проклятым оранимам, к прошлому, о котором Михаил думал постоянно. Но, видимо, ему сегодня повезёт.
- Прости, прости, друг мой, - архистратиг облегченно вздохнул, когда Рафаил решил показаться и не портить нервы друга. Пусть этот друг уже и не доверяет ему очень давно. Офаним подошёл ближе к обладателю кровавых глаз, и глянул на воспоминания прошлого. - Будто бы они до сих пор здесь, - появление целителя помогло незваному тихо уйти с места преступления.
Никто не заметил владыку добродетелей - Метатрона. Ненависть к погибшим из прежней семёрки сильнейших росла в его душе. Замена, всего лишь замена. Да, Габриэль не проснулась, и он стал её заменой. Занял её место, мягко говоря. Он помнил, что до него были и другие, носители прекрасного имени, удостоившиеся этого места. Он наделил меня высшим благом любви и грации. Ему со мной спокойно. Ухмылка появилась на его лице. И не нужно вспоминать грешные Содом и Гоморру*. Это не то, о чём можно подумать. Это выше всего этого. Как бы серафим не отрицал, но больше всего ему был дорог архистратиг. И чем бы он не прикрывался, его план был в другом… Он всегда, думает лишь о них!