Шана села рядом и чмокнула меня в макушку.
— Хватит. Никто не будет разочарован в эти выходные, когда ты войдёшь в их дом под ручку с сексуальным Дунканом Уиллисом.
Я вздохнула.
— Сексуальным, но мнимым.
— Он не мнимый. Он настоящий. Я его видела, и ты сказала, что он тебя поцеловал. Мнимые парни не целуются. — Она состроила гримасу. — До меня доходили слухи. У меня у самой сейчас нет мнимых парней, не говоря уже о настоящих.
— Он поцеловал меня, но ему не стоило.
— Почему?
Я покачала головой.
— Потому что мы были на работе.
Она поиграла бровями, встала и потянулась за остальной одеждой.
— Теперь не будете. Вы будете на самолёте компании и в доме твоих родителей.
Я перекатилась обратно на спину и накрыла живот подушкой.
— Думаю, я заболею. Я могу позвонить маме и сказать, что мне нездоровится. Отравилась едой.
— Ты этого не сделаешь, — запретила Шана. — Кроме того, ты уже рассказала ей о Ду-у-ункане, — она растянула его имя.
— В самом деле. Я сказала, что не могу поверить, что она не помнит, что мы с Тимоти расстались. Также я сказала, что много раз упоминала о Дункане, а она, должно быть, забыла, потому что беспокоилась об отце.
Шана рассмеялась.
— И она повелась на это?
— Ага. И не раз. Мы с Кевином часто так делали. Не говорили ей о чём-то, а после утверждали, что говорили, — я захихикала. — Бедная мама. Вероятно, она думает, что у неё крыша едет.
— Всё в порядке, Она счастлива. Ты же не хочешь отобрать у неё это счастье после того, как заставила её думать, что она сошла с ума?
— Сейчас она счастлива. Что будет, когда она выяснит, что всё это было ложью? Я имею в виду, я не видела его с нашей... сделки.
— Не усложняй. Он немного занят, управляя компанией. Но в эти выходные он весь твой. Наслаждайся. Это всего одни выходные, и похоже, что он на самом деле хороший парень.
Я села.
— Что именно делает его похожим на хорошего парня? Что он не разговаривал со мной с момента нашего поцелуя? Или что он получил отсос в туалете от какой-то офисной шлюхи?
— Нет, — ответила она. — То, что он согласился тебя сопровождать.
— Хотела бы я, чтобы ты была дома, когда я вернусь. Или даже лучше, я бы хотела, чтобы меня сопровождала ты.
— Ох, лучше позвони мне, как только вернёшься в Нью-Йорк. Я хочу услышать все грязные подробности. Например... — она уселась рядом со мной и заговорила тише, — ...такой ли у него большой, как говорят, и знает ли он, как им пользоваться.
Мои щёки вспыхнули.
— Я не собираюсь...
— Ты не собираешься что... и какого чёрта ты не собираешься?
— Зачем мне выяснять, насколько у него большой или знает ли он, как пользоваться огромной эрекцией, которую я почувствовала возле живота?
Шана подскочила на кровати.
— Ты не рассказывала мне, что почувствовала его. Он был...?
Я с невинным видом пожала плечами.
— Я имею в виду, трудно сказать... но показалось...
— Трудно? — Шана рассмеялась. — Бьюсь об заклад, что слухи правдивы. А теперь расскажи мне, почему же ты не собираешься выяснить?
— Потому что я не сплю с парнем на первом свидании.
— Ну, мисс Благопристойность, сообщаю, что ты будешь... — не успела я ответить, как она пояснила, — спать с ним. Четыре ночи: четверга, пятницы, субботы и воскресенья. Верно? Если ты не будешь спать, что будешь чертовски измотана.
— Блять! — слово вышло больше похожим на выдох, и я откинулась на спину. — Да, в моей детской кровати с балдахином.
— И у вас было свидание. Вы же выпивали той ночью в «Гастонс»?
— Он выпивал. Я пила воду.
— Ты была пьяна?
Я глубоко вздохнула и подняла голову, чтобы посмотреть Шане в глаза.
— Итак, — заявила она, будто это проверенный факт, — это будет не первое ваше свидание. Ты знаешь его около трёх лет. Ты даже говорила, что мечтала о нём. А теперь ты заполучишь его полностью для себя... он будет спать в той же комнате, в той же кровати, четыре ночи, — она склонила голову набок. — Когда в последний раз у тебя был секс? Выдающийся, умопомрачительный секс?
— Последний был с Тимоти, но не знаю, можно ли его охарактеризовать, как умопомрачительный.
— Если не знаешь, весьма определённо можно сказать, что нет. И вы расстались на Новый год. Дорогая, это всё равно, что после пятимесячной голодовки ты оказалась заперта на длинные выходные в булочной, а прямо перед тобой самая восхитительная гигантская наполненная кремом канноли.
Я снова села, захихикала и поморщила нос.
— Ох, прекрати. Теперь я представляю канноли.
— Гигантскую, — она подняла руки, и показала пальцами расстояние в несколько сантиметров. — Не малюсенькую. — Она стала разводить пальцы всё дальше и дальше друг от друга. — А огромную, длинную, толстую канноли. И её испекли только вчера, так что она твёрдая. На самом деле твёрдая.