— Какую поговорку?
— Если любишь что-то — отпусти.
Я покачала головой и отодвинулась от его прикосновения. Потянувшись к руке Дункана, я бесцеремонно осмотрела его с головы до пят.
— Никогда не видела тебя без костюма. — Я покивала головой и сжала губы. — Кроме того раза, когда на тебе его не было — да и вообще ничего.
Дункан дёрнул меня за руку, и я прижалась к нему.
— Кимбра, я был хреновым парнем последние пять месяцев. Не удивительно, что ты мало рассказывала обо мне своей маме, но я планирую наверстать.
Тепло от его объятий распространилось через меня, твёрдая грудь давила на мою.
— И как ты планируешь это сделать?
Он кивнул в сторону букета.
— Наполняя эти выходные новым для нас обоих опытом.
— Думаю, этот полёт заслужил больше одного цветка.
— В самом деле?
— Ну, во-первых, клуб.
— Да, — ответил Дункан, — теперь ты официально принята — пожизненно. Я скажу Джорджу оформить тебе сертификат.
Я прижалась лбом к груди Дункана, когда жар затопил мои щёки.
Дункан поднял мой подбородок, и наши глаза встретились.
— Ты так прекрасна, когда краснеешь. О, и когда выкрикиваешь моё имя, и ругаешься матом, и разлетаешься вдребезги вокруг меня. — Его глаза сверкнули. — Посмотри, я снова заставил тебя это сделать.
— Покраснеть или кончить?
— Я говорил о румянце, но мы можем договориться и об оргазмах.
Я прочистила горло, стараясь не вспоминать то, как его обросший подбородок тёрся о внутреннюю поверхность моих бёдер, или как хорошо ощущался его язык... Я пожала плечами.
— Вот почему я думаю, что требуется не один цветок, но не хотелось бы раскармливать твоё эго ещё больше, чем оно есть. Вы кажетесь чрезвычайно уверенным в себе, мистер Уиллис.
Самолёт начал снижаться, когда Дункан подошёл к нашему букету.
— Сколько цветков, Кимбра? По одному за каждый раз, когда ты кончила.
Я задумчиво поджала губы, пока считала. Два в первый раз. Затем один, а затем ещё другие...
Он выдернул полдюжины цветов из букета, все разные.
Телефон возле одного из сидений зазвонил. Подмигнув, он подошёл к креслу, держа цветы в одной руке, и поднял трубку.
— Спасибо, Марша. Только воды. Да, мы заняли свои места. Да, мы будем рады, если вы её принесёте.
Я опустилась в кресло рядом с ним.
— О, Боже. Бьюсь об заклад, она знает.
С невозмутимым видом он потянулся за двумя одинокими цветами, лежащими на другом кресле, и передал их мне.
— Думаю, эти означают наш первый поцелуй и твоё вступление.
Я кивнула.
Затем он передал мне ещё одну красную розу.
— Первый раз, когда ты кончила.
Я глянула на оставшиеся пять цветов.
Пять?
Я точно не уверена. В какой-то момент они слились в один, такой интенсивный, что я едва могла с этим справиться.
Избегая темы подсчета, я спросила: — Почему все цветы разные?
Дункан передал мне остальные, позволяя держать букет, который мы сделали.
— Потому что каждый раз был уникальным, как и эти цветы. Как и ты. — Он кивнул в сторону огромной вазы. — И сегодня только четверг. Не могу дождаться, чтобы разделить с тобой больше цветов.
Я наклонилась и поцеловала его в щёку.
— Ты определённо делаешь успехи на любовном фронте.
— Ох, красавица, мы только начали.
Мои внутренности скрутило в предвкушении, и я почувствовала сладкую боль, которая сопровождала весь процесс зарабатывания цветов в моей руке. Я не сомневалась, что, если Дункан Уиллис заработает все цветы в вазе, забыть эти выходные будет не только эмоционально сложно, но, что более верно, физически невозможно.
Глава 11
Кто знал, что частные самолёты приземляются в Индианаполисе? Я - нет. Я вообще о них не думала, пока не оказалась на борту одного, выруливающего по отдельной взлётно-посадочной полосе, о существовании которой я даже не подозревала.
Дункан поднял трубку телефона, встроенного в подлокотник, и посмотрел на меня. От того, как он подмигнул и ухмыльнулся, мои внутренности превратились в желе, а живот сжался.
— Всё улажено, — сказал он. — Нас подберут на полосе и доставят к нашей машине.
— Как ты всё это организовал? Я сказала об этом только... мы только... наша сделка...
— Возможность, за которую я ухватился, — поправил он, сжав мою руку.
Всё, что он говорил и делал, размывало в моей голове границу между реальностью и вымыслом — действительностью и фантазией. Было бы так легко окунуться в эту историю, поверить, что всё по-настоящему. Я знала, что ради моей семьи и моей гордости нам нужно сделать всё как можно более реалистичным, но я беспокоилась о своём сердце. Выходные только начались, и меня ужасало, что оно разобьётся на части, как только всё закончится.