Многим удавалось свои подростковые грешки благополучно скрывать. Но не в случае с Поттером: он на виду, его все знают. Увы, в отличие от физиологии, магически невинность и ее отсутствие более чем заметны. Во время школьных медосмотров проверяют и это, а после сообщают родителям. И то, что после медосмотра письмо отправляют родителям какой-нибудь Мэги Смит — это одно, может, у нее с почками проблема. А если в пачке конвертов кто-нибудь увидит и мое имя, то говорить будут все и с удовольствием, даже если у меня будут какие-то проблемы со здоровьем. И Поттер, видимо, прекрасно это понимал: вид у него был ну очень виноватый, хотя ничего непоправимого еще не произошло. Да я даже с предметами одежды расстаться не успела, только сама Поттеру под свитер залезла.
— Прости, — он опять взял меня за руку.
И что отвечать? Что мне и самой нужно немного за собой следить? Что, вообще-то, это нормально? А еще, что я влюбилась в Поттера. Именно так, как и положено девочке моего возраста: с романтичными снами и желанием быть рядом.
И как с этим жить?
Глава 14. Враг мой, друг мой
Открывая дверь кабинета, Рус меньше всего ожидал увидеть там Поттера. Но нет, точно он. Стоит и ухмыляется.
— Поговорим, профессор?
— Заходи, — пропустил он парня внутрь. — Чай? Кофе? Что покрепче?
— А можно и покрепче? — искренне удивился Поттер.
— Еще утро? Тогда нельзя.
— Значит, кофе.
Появившийся домовик накрыл на столик, разливая по кружкам ароматный напиток. Поттер смотрел с интересом и любопытством. Конечно, такой разрыв шаблона: Снейп предлагает кофе выпить. Но для Руса было привычно всех сажать за стол. На своей работе в последний год он занимался в том числе налаживанием связей и твердо знал: за едой люди доброжелательнее, пусть самую малость, но доброжелательнее.
— Я слушаю, — благожелательно кивнул Рус, когда домовик исчез с громким хлопком.
— А я не знаю, что сказать. Это Луна посоветовала мне поговорить.
— И ты послушался? — скептически приподнял бровь Рус.
Поттер пожал плечами, словно говоря «как видите».
— Тогда начнем с крестражей, — предложил Рус.
— Можно и отсюда.
Голос Поттера дрогнул, но вот лицо он держал замечательно — словно это предложение его ни капли не удивило.
— Я очень заинтересован, чтобы крестражей не стало. Всех, — сказал Рус.
— А сколько их? — теперь Поттер стал выглядеть более оживленным. — И есть ли точная информация о том, как с ними бороться? Дамблдор рассказывает мне все это медленно и явно сам многого не знает.
— Ты уничтожил один. Дневник Тома Редлла.
— Я тоже подумал, что это мог быть крестраж… но у меня есть еще один.
— Медальон?
— Как узнали? А впрочем, лучше мне не знать. Да, медальон. Кричер воет, говорит не разбивать реликвию. А Арктурус Блэк, как его увидел, аж затрясся. Я не силен в разборе готовых артефактов, но это ведь именно артефакт?
— Да. Все реликвии Основателей были артефактами. Но если назначения диадемы и чаши широко известны, то меч и медальон были утеряны, поэтому точные свойства позабылись.
— Как можно извлечь крестраж, не повредив оболочку?
— Боюсь, реликвии придется уничтожить. У меня тоже есть крестраж. Диадема Ровены. И сам уничтожить ее я не смогу. Вызывать дьявольский огонь слишком опасно, а меч Гриффиндора под замком у директора.
— Так вы ему тоже не доверяете?
— У меня есть некоторые причины временно скрывать свои знания. Я больше удивлен, что ты ему не доверяешь, — усмехнулся Рус.
— Сокрытие пророчества, — начал перечислять Гарри. — Уроки окклюменции. Он не мог не знать, как именно происходит вторжение в сознание. Есть и другие причины…
— У него были свои причины так поступать, но не буду тебя переубеждать.
«Хотя ты тот еще жук», — закончил про себя Рус. Не доверяет, но занятия исправно посещает.
— В любом случае, — продолжил он, — у тебя есть доступ к зубам василиска. Нужно уничтожить эти два.
— Сколько всего?
— Еще чаша. И змея Нагайна.
— А где чаша?
— В сейфе Беллатрикс Лестрейндж.
Поттер тут же оживился:
— В ее сейфе от Блэков или семейном, Лестрейнджей?