От слов Глена у Зум-Зум сжалось сердце, ее нижняя губа предательски извернулась, выступили слезы. Она никак не ожидала услышать от Глена слова поддержки в ту минуту, когда совсем их не заслуживала.
– Глен, ты весь такой понимающий, без претензий. Эти твои взрослые рассуждения! Тебе сколько, 17? Ты не можешь быть таким, понимаешь? Посмотри на наших сверстников – пошлость, лень и бабки – все, о чем они мечтают. Поклоняются сиськам и видеоиграм. Ты не можешь быть таким правильным. Черт, ты даже знаешь, как пользоваться приборами и салфеткой! Откуда ты такой? – С жаром тараторила Зум-Зум. – Я чувствую подвох, меня не покидает ощущение обмана. Я часто озираюсь по сторонам, потому что до сих пор уверена, что все эти занятия с тобой – подстава. Что будет результатом? Что для тебя будет результатом? Я знаю много людей, многие улыбались мне, а потом каждый из них морщился! Никто из них не обошел тему моей фигуры. Сколько было реплик, сколько грязных шуток про складки и пожирание младенцев! Для меня это уже норма. И я жду такого поведения от тебя. Думается мне, что после окончания тренировок в сети появится веселое видео про пыхтящую жируху. Прости, Глен, наверное, я тебе все еще не верю.
Зум-Зум смотрела на него исподлобья, Глен потер замерзшие пальцы, рот его открылся, чтобы произнести звук, и тут же закрылся. Возникшее напряжение будто наполнило пространство стеклом, трудно было двинуть и ногой, и рукой, даже последние падающие листья замедлили полет.
– Пора домой. – Резко бросил он.
Глен ловко перепрыгнул ограждения технической лестницы, в два широких шага добрался до помоста и скрылся на подъёме к железнодорожной остановке. Он оставил Зум-Зум у обледеневшей мостовой опоры, на ней яркими красками складывались плюсом чьи-то инициалы, обведенные в сердечко. Холодное солнце нехотя пробивалось сквозь плотные серые облака. До дома Зум-Зум дошла медленным шагом. По дороге ее брови несимметрично подергивались, руки делали хаотичные движения, которые трудно было бы объяснить здоровым людям. Зум-Зум, то ускоряла шаг, то замедляла его в зависимости от того момента своей речи, который она раз за разом прокручивала в памяти.
У подъезда ее ждала Патриция:
– Я не могу дозвониться до тебя со вчерашнего вечера! Что случилось? Ты заболела смертельной болезнью? Прячешь мигрантов в подвале? Чем ты занимаешься без меня?
– Пойдем, объясню.
Они зашли в лифт:
– Он не дает мне вздохнуть! То бегай, то прыгай, по перенеси ящики в школьной столовой! Каково? Представь! И при этом будь почтительна, сохраняй благоговение и спокойствие! Не спрашивай! Не говори!
Зайдя в квартиру Зум-Зум, Патриция разуваться не стала, нахмурившись она наблюдала, как ее подруга носится туда-сюда, натягивая школьную форму. Из коридора было видно, как на кухне Зум-Зум схватила оставленный на тарелке большущий круассан с кремом, поднесла его ко рту, замерла. Проглотив ком слюны, со вселенской скорбью во взгляде Зум-Зум вернула выпечку на место.
– Вы весь день вчера провели вместе?! – Патриция немного посинела.
– Черт возьми, я провела с ним весь месяц! Я начала думать, что он задумал меня убить. Не ешь, питайся воздухом, закуси водой! Я с родителями ругаюсь каждый день из-за его пищевых установок, а он даже не подозревает об этом! Скотина гнилодушная!
– Месяц? Уже месяц? Он твой парень что ли?
– Тебе голову проветрило? Какой парень!? Хотя со своими вторыми родителями он меня познакомил. – Зум-Зум повесила сумку на плечо в готовности выходить.
– Ты имеешь ввиду Люка и Сидни? Он вводит тебя в круг своего окружения? Однако.
– Это не круг, это даже окружением назвать нельзя. Так, засада… Не пойму ты радуешься за меня или осуждаешь? Неужели ты боишься, что оставлю тебя ради них? – Зум-Зум мягко улыбнулась. Патриция поджала губы вместо ответа. – Ты лучший человек на свете, Патриция. Та парочка – психопаты и снобы. Никто во вселенной не пойдет на такой обмен. Я люблю тебя, и ни на кого не променяю.
– С тех пор, как вы устроили этот марафон, я чувствую себя такой одинокой. Тебя невозможно найти, дозвониться не получается. Я покинута всеми на этом свете.
– Ой, погоди, Патриция! Сегодня среда, надо взвеситься! – Зум-Зум умчалась в комнату и спустя несколько секунд пантерой выпрыгнула обратно. – 96! 96! Слышишь! Надо срочно позвонить Глену!.. Ох…
Зум-Зум вспомнила неприятный разговор получасовой давности, вспомнила этот леденящий душу взгляд синих глаз. И для чего она вывалила на него все это именно сегодня?! Гадкое чувство вины незваным гостем поселилось в ее сердце.