— Нет, мэдам, канешна, нет!
— Угу, — сказала она и убрала сигарету. Сандра начала расстегивать свою блузку в тот момент, когда я начал надеяться, что смогу улизнуть от нее. Она сняла блузку, обнажая две маленькие приличные груди белой женщины, похожие на сырые сдобы с вишенкой, воткнутой в каждую из них. Она начала расстегивать молнию на своей юбке и затем на секунду замерла, давая мне проблеск мимолетной надежды.
— Что еще с ним не так, Ридли?
— Ни знаю, миз Джексан, — ответил я, хотя знал, так же, как и Роджер Уэйд. По-моему, это чудо, что Уэйд каким-то образом убедил остаться такого законченного романтика, но оно свершилось. Портер не знал, Гелбу было всё равно, Сандра тоже слишком эгоцентрична, чтобы заметить то, что творится перед ее носом: девушка Кентона сказала ему, что вычеркнула его из своей жизни. И Кентон отреагировал (с небольшой помощью Роджера Уэйда, надо полагать), по моему мнению, самым достойным образом, так, как отреагировал бы и я (хочется верить): он полностью погрузился в чертову работу.
Юбка упала к ее ногам, и она переступила через нее.
— Хочешь поиграть сегодня в водителя грузовика и хичхайкера,[102] Ридли?
— Канешна, хачу, миз Джексан, — ответил я в тот момент, когда ее руки потянулись к застежке моего пояса и рывком ее расстегнули. В такие секунды я прибегаю к одной из своих четырех фантазий, и это всегда срабатывает. Одна из них, каюсь, заключается в том, что моя сестра Дейдра сначала пеленает меня, а затем укладывает после того, как я сделал пи-пи в свои подгузники. Секс — это одна сплошная комедия, в этом нет никаких сомнений.
— О, мистер Водитель грузовика, он такой большой и твердый, — воскликнула Джексон писклявым голосом маленькой девочки и сжала его в руке. И благодаря Дейдре и подгузникам, он действительно был таким.
— Эта мой рычах пириключения, малинкая миз Хичхайка! — прорычал я. — И пряма щас ён пириходит в рижим ускаряющай пиридачы.
— Хотя бы десять минуток, мистер Водитель грузовика, — сказала она, ложась на спину. — Я хочу, по меньшей мере, трижды, и ты знаешь, что мне нужно… — она вздохнула удовлетворенно, когда я проник своим карданным валом в ее универсальный шарнир, — … немного, чтобы достичь крейсерской скорости.
Перед самым уходом она причесалась афрорасческой, бросила ее в сумку поверх трусиков, огляделась по сторонам пристальным взглядом и вновь спросила меня, не выращиваю ли я здесь коноплю.
— Нет, мэдам! — сказал я. К тому времени я прекрасно знал, что она учуяла запах «Зенита», и также знал, что наш плющ обыкновенный пахнет так, как не пах ни один плющ в моей жизни.
— Потому что если ты выращиваешь, — сказала она, — я хочу свою долю.
— Но, миз Джексан! Я ужо сказал вам…
— Слышала. Но помни: если это так, то поделись со мной.
И она ушла.
Так получилось, что она испытала четыре оргазма вместо желаемых трех и теперь будет недоступна пару недель, прежде чем вернется поиграть в «Водителя грузовика и Хичхайкера» или в «Девственницу и Шофера» или, может, в «Юную белую редакторшу и Большого черного уборщика», вот к чему всё в конечном итоге сводится.
Но не беспокойтесь, мы подошли к кое-чему другому, что не даст спокойно уснуть, и это плющ, посланный Немезидой[103] Кентона. В моей голове возникает вопрос, на который я никогда не мог дать удовлетворительного ответа; возможно, потому что на протяжении своей жизни считал его незначительным. Это был вопрос, над которым я не задумывался серьезно, не думал над ним постоянно и не ставил своей целью найти на него ответ. А вопрос следующий: существует ли невидимый, параллельный мир? Возможны ли сверхъестественные явления в мире, где всё можно объяснить и всё можно разъяснить? Всё, за исключением Туринской плащаницы…[104]
… и, возможно, «Зенита», плюща обыкновенного.
Я поймал себя на мысли, что постоянно думаю о том дурном предчувствии, которое охватило меня, когда я прикоснулся к коробке…
Нет-нет, это неверно. Как бы там ни было, это определенно не так. Дурные ощущения насчет той коробки — страх, отвращение, практически неуправляемое чувство, что я переступил разделительную черту и зашел в запретную зону — не возникли откуда-то извне. Озноб, который я испытал, не свалился на меня сверху, не окутал меня дымом и не подкрался ко мне неслышной кошачьей походкой. Это чувство возникло внутри, вырастая во мне, как весна прорывается из-под земли; маленький холодный кружок, в котором можно мельком увидеть собственное лицо или облик луны. Или еще лучше сказать словами Фолкнера, оно возникло, как приходит темнота — не спускаясь с небес, а неумолимо поднимаясь из глубин земли. Только в этом случае (Флойд бы обязательно поглумился) — из глубин моей души.
102
Хичхайкер — путешественник, перебирающийся с места на место, пользуясь бесплатно попутными машинами.
103
Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и моральных норм.
104
Туринская плащаница — христианская реликвия, четырехметровое льняное полотно, в которое, по преданию, Иосиф из Аримафеи завернул тело Иисуса Христа после его крестных страданий и смерти. В настоящее время хранится в соборе Святого Иоанна Крестителя в Турине.