Но ни разу в жизни мне не приходила в голову мысль что-то изменить. То ли у меня просто не было на это сил и желания, то ли я ошибочно полагал, что это и есть моя «ниша», мое законное место. Наверно, и то, и другое. А если отбросить сейчас гордость и взглянуть на себя, прежнего, то вполне можно поставить самому себе диагноз: «Идиот». Обидно, что для того, чтобы осознать это, мне пришлось умереть.
И только теперь, находясь в этом игрушечном теле, в этой игрушечной жизни, я хотел что-то сделать, что-то поменять, о ком-то заботиться… Да хоть вон о Лие! Вот только мое плюшевое тело было совершенно неподвижно и это меня приводило в бешенство.
За последнюю неделю я немного смирился с новым видом моего существования. Даже почти привык к ежедневной боли и уже, можно сказать, не стонал, когда игра с Ричардом заканчивалась и его внимание привлекала другая игрушка.
…Джон вернулся в наши ряды не сразу. Наутро, после выигранной им войны, в которую играл «хозяин», и приклеенной ноги, малыш унес солдата в неизвестном направлении на четыре долгих дня. Признаться, с каждым днем у меня оставалось все меньше надежды увидеть его снова.
Прошлым вечером, когда мы с Лией в очередной раз чесали свои языки, упражняясь в колкости фраз, откуда-то издалека донесся знакомый голос.
– Надеюсь, вы еще не поубивали друг друга? – настроение у Джона явно было прекрасное.
Ричард забежал в комнату, кинул солдатика на стол и вновь умчался.
– Полной луны еще не было, – проворчала зайка.
– Джон! Где тебя носило? – я даже не попытался скрыть радость в голосе.
– Вот именно что «носило». Это была длинная неделя.
Солдат вкратце пересказал нам события последних четырех дней, в которых он прошел путь от унижения к славе. Унижение его настигло во вторник утром, когда Ричард, довольный, что нога игрушки надежно приклеилась, взял его с собой в ванную-комнату. Одно неловкое движение – и Джон оказался в унитазе, с головой уйдя под воду. Опомнился мальчик, только когда почистил зубы, то есть минуты через две. Все это время наш «подводник» молил Бога, чтобы тот дал ему возможность пошевелить рукой, дабы заткнуть нос и не слышать той ужасной вони. Потом, конечно, его достали, помыли с мылом (я подумал, что тоже не отказался бы от водных процедур, правда, «заслужить» их я надеялся не таким путем) и взяли с собой в садик. Там, оказывается, тоже есть «переселенцы». Это что ж должен был человек совершить при жизни, чтобы его послали игрушкой в детский сад?! К двадцати детям одновременно, на пять дней в неделю… Вот там точно «лучше бы в ад»!
В общем, со вторника по пятницу Джон спасал прекрасную принцессу от дракона, воевал с инопланетными захватчиками, скакал на лошади, сидел в засаде, засыпанный кучей песка, летал по воздуху, как супермен, падал с высоты поднятой детской руки, был заляпан перловой кашей, дважды облит соком и чуть не угодил под колеса автобуса, когда Ричард выронил солдатика по пути из детского сада домой.
Мы с Лией слушали рассказ нашего путешественника и понимали, что еще легко отделались, поскольку меня мальчик привлекал в свои игры пару раз, а участь зайки сводилась к тому, что ей несколько раз в день тыкали в живот, вшитое устройство отзывалось фразой «Я тебя люблю», и на этом все заканчивалось. Подозреваю, что всему виной был «совершенно не модный в этом сезоне» цвет ее шерсти.
Всю неделю девочка хандрила, замыкалась в себе и была очень далеко от меня. Кажется, четвертая стадия – депрессия, накрыла ее с головой. Я всячески пытался не дать ей погрузиться в это состояние. Правда, делал это, как умел. Наши словесные поединки не перерастали в рукопашную лишь по одной причине – отсутствию полнолуния. Признаться, я все время искал место в комнате, куда спрячусь, как только смогу двигаться. Нет, за себя я не боялся, сил у меня предостаточно. Я переживал, что девочка наделает глупостей и будет наказана. Я этого не хотел. Не хотел, чтобы ее переселяли. Не хотел, чтобы она оказалась в другом доме, далеко от меня. Но общаться с ней, не провоцируя ее, было практически невозможно. Она зажигалась сама, даже от самой безобидной фразы, и поджигала меня. Мы «обменивались любезностями» так, что воздух вокруг нас начинал искрить от напряжения, за малым не взрываясь. Одним словом, нам было не скучно. Но Джона явно не хватало.