– Да-а-а, друг, – протянул я, – досталось тебе. Мы уж думали, что больше не увидим тебя.
– Не дождетесь, – весело отозвался он. – Лия, полнолуние завтра. Молись, чтобы тучи разошлись. А ты, Том, молись, чтобы НЕ разошлись, иначе наполнителя в тебе поубавится, – мы дружно захохотали.
Даже зайка! Я впервые слышал ее смех. Высокий, как перезвон сотни маленьких колокольчиков. И заразительный. Слушая его, хотелось улыбаться.
– Ты… смеешься! – ответил я на ее вопросительный взгляд.
– Кхм… Тебе показалось, – она моментально подобралась и вновь отгородилась от меня призрачной стеной.
Еще несколько секунд назад мне казалось, что эта стена опасно наклонилась, готовая вот-вот упасть. Но Лия вовремя выставила подпорку. Ничего! Раз эта фифа умеет смеяться, значит, не все потеряно. Теперь, с этим знанием, я горы сверну, но заставлю эту «плюшевую занозу в моей многострадальной заднице» сменить гнев на милость.
– Лия, – я осторожно позвал ее. – Эй, я не хотел тебя обидеть. Просто… просто ты ни разу даже не улыбнулась за эту неделю. А тут смех. Эй, Лия. – Тишина. – Интересно, а в лунном свете ты сможешь вилять хвостиком? – мне нужно было вывести ее на эмоции, чтобы она снова не ушла в себя.
– Я. Тебя. Убью!
– Детка, ты чертовски предсказуема. Придумай что-нибудь новенькое.
– Да пошел ты! Если хочешь знать, как только я смогу идти, мой пушистый хвостик, – это будет последнее, что ты увидишь, когда я выйду за дверь!
Джон насторожился.
– Ты что задумала? – серьезным тоном спросил он, вмиг растеряв остатки веселья.
– Уйти.
– Я же тебе говорил, что уйти мы не можем. Это карается «обнулением».
– А мне плевать! Пусть обнуляют. Пусть подселяют в другую игрушку. Неделей больше, неделей меньше – какая разница! Главное, подальше от этой медвежатины.
Похоже, запахло жареным. Такого поворота я не ожидал.
– Не глупи, девочка. После переподселения Ричард может показаться тебе сущим ангелом. Тем более, тебя в этом доме почти не трогают. А представь, что с тобой будет, если ты окажешься, скажем, в кукле, за которую будут драться сразу несколько сестер, и которые будут играть с тобой по очереди целый день, каждый день. Да ты взмолишься к концу первых суток! И это я тебе озвучил не самый плохой сценарий.
– Самый плохой сценарий – это сидеть между двух мохнатых ног и выслушивать как Этот упражняется в красноречии. Я даже не могу ему врезать по причинному месту! Молись, – это уже в мой адрес, – чтобы завтра на небе были тучи, потому что в противном случае памятный тебе спуск с лестницы покажется тебе безобидными покатушками с детской горки.
– Хорошо, что ты приняла правильное решение, – после некоторой паузы с явным облегчением сказал я.
– Я еще ничего не решила.
– Что мне сделать, чтобы ты осталась?
– Закрыть рот.
– С Джоном можно разговаривать?
– Если сможешь с закрытым ртом – валяй.
– Ладно. Молчу. Только не уходи.
– Я подумаю.
Остаток вечера мы все провели в тишине. Ни я, ни Джон не хотели, чтобы зайку наказали. Похоже, Лия тоже этого боялась, подсознательно. Но упрямство – вещь противная. А у девочки его было с избытком.
В десять часов Ричард уже лежал в своей кровати, а Джесс гладила его по волосам и пела колыбельную. По окну поползли первые змейки начинающегося дождя, вдалеке вновь громыхнуло, и комнату озарила вспышка света. Малыш испуганно посмотрел на маму.
– Не бойся, милый, я рядом. Это просто гроза. К утру она пройдет. Закрывай глазки и спи. Я тебя люблю, – она поцеловала мальчика в лоб, поправила одеяло и вновь запела.
Слова полились по комнате, окутывая теплом и заботой. И, пребывая в этом, давно позабытом мной, состоянии умиротворения, я окончательно понял, что ни за что никуда не отпущу свою плюшевую занозу.
Хм… с.в.о.ю. – буквы перекатывались на языке, – свою…
По-моему, Том, пора себе кое в чем признаться…
ГЛАВА 5
Воскресное утро выдалось дождливым и прохладным. Когда за окном такая погода, просыпаться не хочется от слова совсем.
Я все еще приходил в себя от осознания, что зайка стала для меня чем-то большим, нежели просто подруга по несчастью.