Мысли мои оборвались третьим ударом в ухо, от которого я беспомощно, как мешок, свалился на пол.
– Ура! Победа! Враг повержен! – озвучивал мальчишка своего героя. – Мир может спать спокойно.
– Да уж. Вопрос: смогу ли теперь спать спокойно я?
Тело ломило от побоев, ощущение было, что по мне танк проехал. Но что это за странное чувство в душе? Это как… стыд? Мне стыдно за наши юношеские забавы? Ну да, это было не очень честно. Трое на одного. Нет, не так. Трое сильных парней, с многолетним опытом в драках, на одного щупленького подростка с многолетним опытом в чтении книг и прятании за маминой юбкой. Как-то… несправедливо, что ли? Ой, все! Хорош! Что-то я раскис. Соберись, тряпка!
Я все так же лежал на полу, уткнувшись в него носом, и разглядывая ковер с узором из дорог и домиков. Обычный такой детский коврик, на котором весело играть в машинки.
И в это мгновение я почувствовал, как ломается мой несуществующий позвоночник. Честное слово, я даже слышал это «хррррусь!». Ричард с каким-то воинственным кличем с разбега прыгнул мне на спину, взял меня в захват и применил удушающий. Горло сдавило так, что я был готов провалиться в обморок с последующей комой. Но хватка ослабла, секунда, и моя лапа уже вывернута в болевом приеме.
– Твою ж мать! Как больно! – мне хотелось выть, орать, материться и лезть на стену. Но я ничего не мог. Не мог даже похлопать ладонью по полу, прося пощады. Оставалось лежать и кричать в пустоту. Сколько это продлилось, не знаю. Может, пару секунд, а, может, час. Но когда меня отпустили, я чувствовал себя, мягко говоря, «не очень». Там, где должен быть позвоночник, боль растекалась раскаленной лавой, на скуле ощущался синяк размером с голову ребенка, рука-лапа висела как не родная, при этом не забывая посылать импульсы боли в мой плюшевый мозг. Кажется, ни одна драка в моей, теперь уже прошлой, жизни так плачевно для меня не заканчивалась. Битым был, и не раз, но чтоб так… Вдвойне (нет!), вдесятерне унизителен тот факт, что меня избил пятилетний сорванец! Хорошо, что никто не видел моего позора.
Мальчишка поднял меня и усадил на пол около кровати. Рядом валялся уже успевший надоесть солдат. Хотел бы я оказаться на его месте!
В руках Ричарда я с ужасом увидел самолетик и понял, что убивать меня сегодня будут очень долго…
– Малыш, спустись вниз. Бабушка с дедушкой сейчас приедут.
Мальчишка откинул самолет в сторону, бросил беглый взгляд на нас с солдатиком и скрылся в дверном проеме. Фух! Спасибо тебе, великая женщина, что спасла меня от своего сына! Можно он не вернется в эту комнату?
– Прошу прощения! Я не хотел Вас бить.
Кто здесь?! Неуверенный голосок донесся откуда-то снизу-слева, и я даже не сразу понял, кому он принадлежит. Но вариант был только один. Солдат.
– Ты что, «живой»? – спросил я, слегка опешив.
– Ну, живой – это сильно сказано. Скорее, «условно живой». То есть все чувствую, но двигаться не могу. Да и слышать меня люди не могут, только такие же, как я, «переселенцы».
– Так ты тоже жертва этих… воспитателей? – я мысленно сжал в ярости кулаки.
– У тебя есть иные версии? – солдатик вяло усмехнулся. – «Приговор обжалованию не подлежит…»
– Да уж, знакомая фразочка!
– В прошлой жизни я был очень осторожным и лишний раз никуда не высовывался. Любил быть в тени, так сказать. Плыл по течению, одна только мысль о принятии какого бы то ни было важного решения вгоняла в ступор. Можно сказать, прожил жизнь впустую. Вот Они, – наверно, если бы он мог шевелить пальцами, он бы указал наверх, – и решили, что я должен научиться быть лидером, бесстрашным и ответственным, упрятав меня в солдата. Прямо ирония судьбы какая-то! Кстати, меня зовут Джон. А ты за какие заслуги сюда попал?
– Пол, – представился я и вдруг задумался: а, правда, что захотели во мне изменить? Что я должен понять? И еще интереснее, почему Они выбрали для вместилища моей души плюшевого медведя? Джон вон солдатик из пластмассы, а я – мимимишное мягкотелое животное. Аж обидно как-то стало.