Правда, ощутить морскую воду на себе мне все же удалось: Джесс вышла из воды в своем зеленом купальнике, идеально подчеркивающем все изгибы ее тела, вниз с каштановых волос стекали водные струйки, падая и растворяясь в песке под ногами. Она подошла к покрывалу, уложила меня на спину и легла, устраивая свою голову у меня на животе. Волосы были холодными и мокрыми, из-за чего я за пару минут пропитался морской водой. И вот что я скажу: эти ощущения не шли ни в какое сравнение с теми, что были, когда я лежал в луже. Там было противно и сыро, а тут было мокро, прохладно и классно! Даже несмотря на очередные неудобства в виде давления на мое тело человеческой головы, я наслаждался! И был крайне благодарен тому, в чьем разуме мелькнула мысль о том, чтоб взять меня с собой!
Мы провели у океана целый день, отправившись в обратный путь, когда бледно-золотистый рог молодого месяца повис над Атлантикой. Весь обратный путь я пытался успокоить свои бушующие эмоции, но их было слишком много. Внутренне я весь подпрыгивал и искрился, оставаясь внешне все тем же неподвижным плюшевым медведем, пахнущим морем и, подозреваю, счастьем.
И даже ванная-комната, в которую меня занесли сразу по приезду, не омрачила исполнение моей мечты… Ровно до тех пор, пока не услышал:
– Билл, дорогой, помоги мне отжать его, а то у меня рук не хватает.
И тут я понял, что отжимать меня будет папа.
* * *
Скрутило меня знатно! Не только от непередаваемых ощущений, но и буквально, поскольку лишнюю воду из меня отжимали в четыре руки. А потому все, что было пережито мной в прошлый «банный день», можно было смело умножать на два. Даже на три, учитывая, что Билл был все же посильнее своей жены. Если в прошлый раз мое туловище выкрутить практически не получилось, то в этот – мой воображаемый желудок и печень поменялись местами, плюшевые почки слиплись, а кишечник превратился в симпатичный бантик из восьми петелек. По моим ощущениям, влаги во мне не осталось вообще, равно как и других текучих субстанций типа крови, слюны или слез, пусть и существующих только в моем понимании.
Сушить меня повесили во второй раз по-другому, отметив, что уши после предыдущей сушки изменили форму. А потому мою голову было решено перекинуть через веревку, зажав прищепками плечи. Гениально! Прощай, шея!
– О, привет, звезды!
Несмотря на все издевательства, я был счастлив. Боль, как последствие отжима, сойдет на «нет» через какое-то время, а вот увиденный океан останется со мной до конца жизни. Я даже не думал, что он такой… бескрайний. Полностью погрузившись в воспоминания о прошедшем дне, я даже не заметил, как перестал чувствовать плечи и все, что выше них. Мне было не до этого. Я вообще был не здесь, а там, где вдоль белой кромки набегающих волн, резвится Ричард, окатывая солеными брызгами своих родителей, и те смеются в ответ. Там, где Билл обнимает Джессику за талию, а она доверчиво кладет ему голову на плечо. Там, где морской бриз путается в моей шерсти и швыряется в глаза песком, где так легко и так… «правильно» быть счастливым.
Глядя на них, я думал, что хочу так же стоять на берегу, обнимая Лию и смотреть, как смеется наш сын. Это показалось мне настолько необходимым, что я даже немного испугался. Еще ни разу до того момента мне не хотелось видеть себя семьянином, и уж тем более отцом. Поездка к океану оказалась судьбоносной, если не сказать переломной. Во мне что-то перевернулось, и вернулся я домой уже совершенно другим человеком, с другими идеалами и ценностями. Наверно, стоило посетить Атлантику в прошлой жизни, может, тогда все сложилось бы иначе. Но я радовался, что все случилось именно так, ведь в том «иначе» не было бы той самой «плюшевой занозы для моей многострадальной задницы».
* * *
Очередное осеннее утро выходного дня выдалось самым обычным: пару раз о мою ногу споткнулся Ричард, двенадцать раз мне врезали по морде, произвели два удушающих и три болевых захвата, меня атаковал истребитель, кусал дракон, и добивал меня, конечно, солдатик. Потом, правда, малыш придумал новую игру. Усадив мою тушку около кровати в качестве мишени, он стал кидать в меня деревянные кубики, стоя у противоположной стены. Долетали не все, но те, что попадали в цель, били довольно больно. Знаете, какое место самое болезненное на лице? Не-а, не глаз. Переносица! Пара кубиков прилетела именно туда, и я увидел огненные искры вперемежку со звездочками. Красиво, но больно.