– Кто-о-о-о? Ах, ты…
– Дорогу я знаю.
– Да иди ты!
– Уже.
– Вот и иди!
– Вот и иду!
– Ребят, у вас попкорна не найдется? Тут такая заварушка намечается, не хочу ничего пропустить, – встрял Джон. Его явно забавляла ситуация, за что я готов был его закопать в этом самом попкорне.
Со стороны, наверно, наш «театр» выглядел весьма интересно: плюшевый медведь, сидящий на кровати и ругающийся с бугорком под пледом. Представив это, я немного расслабился.
– Лия… Ты пойдешь со мной?
– Куда?
– Туда, куда меня послала.
– Вот еще! Иди сам!
– А я хочу с тобой. Ты же «моя» заноза, – уже примирительно сказал я.
– А ты противный неотесанный мужлан!
– Хорошая из нас парочка получится.
– Ты что там себе придумал?! Нет никакой парочки.
– Зачем тогда собиралась меня спасать?
– Чтобы не умереть в обществе Джона от его занудства.
– А-а-а, ну, тогда все ясно.
– Я бы от твоего яда скорее умер, – вернул шпильку солдат.
– Да урастьюд ис твайу нэсамай, как вы оба достали! (Прим.авт. «Растуды ж твою незаймай)
– Это тоже по-русски? – давясь смехом, спросил я.
– Учить не буду! – злобно сказала зайка.
– А ты еще много такого знаешь?
– Больше не знаю.
– Ну, слава Богу! А то мой мозг больше не выдержит русского языка.
– У тебя в голове наполнитель, – зайка была на пределе.
– А у тебя ухо кривое! – вырвалось у меня, и это стало последней каплей…
Лия всхлипнула и разрыдалась в голос. Ну, вот кто меня за язык тянул?! Просила ведь она меня отстать. Нет, полез со своими объяснениями. Объяснился, дебил?
Каждый ее всхлип бил меня, словно плеть. Кто из нас двоих взрослый серьезный мужчина? Судя по ситуации, никто.
– Лия… Лия, ну прости. Я не хотел. Красивые у тебя уши. И сама ты красивая. Честно! Прости, дурака! Я ж не со зла. Это все потому, что ты мне небезразлична. Эй, Лия. Слышишь? Нравишься ты мне! Как женщина! Походу… я… того… влюбился.
– Опачки! – Джон, зараза, убью его когда-нибудь!
Всхлипывания, доносящиеся из-под пледа стали утихать и, спустя минуту, повисла пауза.
– Ты влюбился в занозу в собственной заднице? – поддразнила меня зайка. Вот как она это делает?
– Нет.
– Нет?! Забираешь свои слова обратно?
– Нет. Я влюбился в плюшевую занозу в своей собственной заднице, умеющую ругаться по-русски и никогда не дослушивающую до конца.
– Тяжело тебе, наверно.
– Мне хорошо.
– Дурак!
– Заслужил.
– Дебил!
– И это тоже.
– Козел!
– Ну, скорее медведь…
– Ненавижу!
– Врешь.
– Вру.
– Ну, вот и хорошо. Мир?
– Мир.
– Фу-у-у, ребят! Ну что за банальщина? Где интрига, где напряжение, где неожиданный финал?
– Том?
– А?
– Ты мне поможешь спрятать труп Джона при следующем полнолунии?
– Я даже сам его убью!
– Ну и отличненько.
Секунда, две, три… Аха-ха-ха-ха!
* * *
После детского сада Ричард вернулся не один, а со своим другом Полом. Выпросив разрешение у мамы поиграть в детской, мальчишки ворвались в комнату, едва не сорвав двери с петель.
Оба уселись на пол и начали спокойно перебирать все игрушки, лежавшие в ящике. Часть они откладывали в одну сторону, а часть – в другую. Закончив сортировку, большую кучу дети сложили обратно, а из меньшей принялись строить будущий полигон для игр: какие-то башни, укрепления, железную дорогу, и «логова чудовищ».
– Подожди… – сказал Ричард другу, озираясь по сторонам и что-то ища. – Где же он? Я же вчера с ним играл.
– Кто?
– Да мой любимый солдатик потерялся.
– А, тот?
– Ну, да. Он у меня один.
– Может, без него?
– Не, без него нельзя. Я хотел поставить его в бою против дракона.
– Ну, давай Бамблби поставим.
– Ты чего? Бамблби – робот! Роботы с драконами не дерутся.
– И что теперь делать?
– Искать солдатика. Он где-то тут.
– Ну, давай тогда вместе поищем.
Я нутром ощутил, как Джон съежился под подушкой, ожидая своей участи. Битва с драконом обычно заканчивалась плачевно, и, вопреки задумке «режиссера», отнюдь не для дракона. Мне вспомнились слова Джона о том, что когда-то в драконе тоже жила душа девушки. Даже представить сложно, какой урок одна должна была вынести из постоянных схваток с солдатом и прочими «правыми» силами. Стать храбрее? Освоить азы нападения первой? Не бояться первого шага? Научиться побеждать или наоборот, терпеть поражения? Как бы там ни было, она справилась! Даже не зная ее, я уважал эту девушку. Потому что на собственной шкуре испытал, как это сложно – быть безвольной игрушкой в руках ребенка, не забывая при этом «перевоспитываться».