– Что тут случилось?
– Папа не хочет делать игрушки.
– Билл?
– Да сколько можно их делать? Он минимум раз в неделю что-то ломает, – папа указал обеими руками на мальчика.
– Ты для того и отец, чтобы их делать. Тебе что, сложно? Ну, давай я сделаю!
– Не надо. Этого солдатика давно пора выкинуть. Мы что, самые нищие? Не можем позволить себе купить сыну нового? Ходит, позорится с этим «клееным», – он потряс Джоном в воздухе.
– Но, пап! Это мой любимый солдатик! Я не хочу другого. Я хочу этого-о-о-о, – вновь заголосил притихший было малыш.
– Билл, дорогой, – примирительным тоном начала Джесс, – прошу тебя, сделай, как он просит. Ну, если любит ребенок игрушку, ну что поделаешь! И вообще беременным отказывать нельзя!
Стоп! Что? Беременным? Только сейчас я увидел уже округлившийся животик Джессики. И как можно было его раньше не заметить? Может, потому что раньше его еще не было видно? В любом случае, новость была шокирующая. Второго малыша в доме мне не пережить! А уж Джону – подавно.
– Ладно, – сдался отец. – Схожу за клеем. Но это в последний раз!
– Угу, – вытирая кулачком слезы, нехотя согласился сын.
Я вспомнил, что все это время не дышу, и шумно втянул воздух. Черные тучи, нависшие над судьбой Джона, были вновь разогнаны и унесены вдаль ураганом «Ричард». Никто не знал, когда будет «следующий раз» и каким он будет. Но до него у нас было время, чтобы помочь Джону завершить свою миссию в этой промежуточной жизни.
* * *
Когда мальчик ложился спать, склеенные игрушки уже лежали на столе и ждали утра: клею нужно было время, чтобы окончательно затвердеть. Я благодарил всех Богов, Ричарда, Билла и особенно Джессику, которая нашла нужные слова и аргументы (пусть и не совсем честные), за то, что вернули нам нашего «третьего лишнего», который был совсем не лишний.
Джон молчал, переваривая случившееся. Уверен, боль еще не утихла. Да и эмоции от чудесного спасения, скорее всего, с трудом укладывались в его пластмассовой голове. Мы с Лией молчали тоже. Из уважения к товарищу. Эмоциональная встряска оказалась ощутимой для всех нас.
Всем своим существом обнимая зайку, усаженную мне на колени Джессикой, я пытался забрать у нее хотя бы часть того страха, что бушевал в ее глазах. Слова здесь были излишни. Бал правили чувства и многогранный калейдоскоп эмоций: от ужаса до радости. Лия была очень напряжена, но, окруженная моей заботой и теплом, начинала потихоньку успокаиваться. Для меня это было высшей наградой. Уже спустя полчаса девочка мирно посапывала, доверительно прислонившись ко мне спиной. Я был счастлив? Да, в тот момент я был счастлив. Хотя бы потому, что вопреки ожиданиям «ничего хорошего», в итоге не произошло ничего плохого.
ГЛАВА 9
Меня выкинули.
На улицу.
В пятнадцатиградусный мороз.
Усадив попой в сугроб.
Падающий снег припорошил мою шерстку, отчего я стал похож на снеговика.
Это было… очень холодно! И я понятия не имел, как долго мне придется проторчать под открытым небом.
Ощущал я себя по прошествии получаса… синим. И это, к моему величайшему сожалению, никоим образом не относилось к алкоголю. Хотя от пары глотков виски я бы не отказался, в качестве согревающего напитка.
Первыми отмерзли уши. Не уверен, что они не отвалились. Затем я перестал чувствовать нос и все четыре лапы. Про попу вообще молчу! Она заледенела в первые десять минут, поэтому она не в счет.
А еще этот аромат, который сводил меня с ума! Что-то рождественское. Корица с апельсином, кажется. Довольно распространенный запах для туалетных освежителей. Именно им Ричарду пришло в голову меня «полить», иначе не скажешь. И что ему не понравилось в моем запахе? Или он захотел, чтобы и я пах Рождеством. Мало ему, что ли елки до потолка и гирлянд по всему дому?
Уж не знаю, как он вообще до такого додумался. Есть же, в конце концов, мамины (или папины) духи, ну или какой-нибудь дезодорант в виде спрея. Нет же! Ему приглянулся именно освежитель воздуха! Да еще и распылил он его на меня столько, что сочельник я рисковал встретить на улице. Хорошо, что вокруг все было украшено: и деревья, и дома – хоть что-то не давало моему настроению скатиться в пропасть.
Когда время уже приближалось к обеду, открылась дверь и меня бесцеремонно втащили внутрь за ухо. Учитывая, что оно отмерзло, я совершенно ничего не почувствовал. Билл скептически осмотрел меня, понюхал в нескольких местах, а затем отнес в ванную «оттаивать», усадив около батареи отопления.
– О-о-о, теплышко! – заходясь от восторга, протянул я.
Довольно быстро снег растаял, оставив на моей шерстке маленькие капельки воды. Билл заглянул ко мне минут через двадцать для того, чтобы эти самые капельки убрать, тряхнув меня так, что моя голова затылком стукнулась о мою же задницу, чувствительность к которой, как ни странно, вернулась. Просидев еще минут двадцать около пышущей жаром батареи, мне объявили амнистию и разрешили Ричарду забрать меня обратно в детскую. Конечно, весь запах не исчез, но стал, по крайней мере, менее удушающим и противным.