* * *
Весь оставшийся день я старался молчать и не вступать в беседы, которые вели преимущественно Лия с Джоном. Сославшись на головную боль и последствия перемерзания на улице, я ушел глубоко в себя. Мне было крайне тяжело представить свое дальнейшее общение с солдатом. Меня грызла совесть, не спеша, с чувством, смакуя каждый кусочек моей души, добираясь до самых тайных ее уголков, и глубже, туда, где прятались все самые ужасные воспоминания и страхи. Меня ломало. Все мое сознание трещало по швам, грозя рухнуть, а разум предательски собирал чемоданы, спеша съехать вместе с моей крышей. Нет, я не мог позволить себе сойти с ума! Во-первых, потому что у меня была Лия. А во-вторых, потому что… не мог! Правда, не мог, из-за того, что мозги мои были плюшевые, а рехнуться не позволяли установки, данные небожителями нам перед «подселением», равно как не позволяли они и «умереть» до того, как душа усвоит урок.
Мне было плохо. Стыдно. Противно.
Почему мы тогда накинулись на того парнишку, Джона Рикса? Зачем били? Что произошло в тот день до встречи с ним? Очевидно же, что он попал «под горячую руку». Увы, память отказывалась сотрудничать. Чтоб тебе! Чтоб тебе! Чтоб тебе!
– А-а-а-а-а! – это было вслух, хотя я не отдавал себе в этом отчет.
– Том, что с тобой? Что-то случилось? – с нотками заботы в голосе спросил Джон.
«Случилось», – очень хотелось сказать, но вместо этого за меня ответило мое альтер-эго:
– Нет, все порядке. Просто задремал. Страшный сон…
– Бывает. Что на этот раз приснилось?
И снова вмешалось мое второе «я», спасая меня:
– Да, какая-то погоня, кто-то стрелял, а там потом зомби…
– Понятно, чушь всякая.
– Ага, – облегченно сказал я.
– Мы тут с Лией ставки делаем: кого из нас первым возьмет в игру Ричард, когда вернется – тебя или меня. Играешь?
– А на что играете?
– На желание. В полнолуние проигравший отдает долг.
– И кто на что ставит?
– Лия говорит, что меня. Я ставлю на тебя. Давай с нами! Будет весело!
– Хорошо. Ставлю на себя.
– Вот ты… Не мог меня поддержать! – притворно надула губы девочка.
– Да ладно тебе! Зато дней через пять повеселимся. Что б для тебя придумать..? – поддразнил ее Джон.
– Что бы ты ни придумал, моя месть будет страшной, – парировала зайка. – И тебе, – она посмотрела на меня, – тоже!
– А я-то при чем? Мальчик реально сейчас Джона меньше трогает, чем меня.
– Мое дело предупредить. Твое дело спрятаться.
Мгновение… и по комнате пронесся смех.
Меня немного отпустило. Все-таки, уходить в себя не стоило. Исправить я все равно уже ничего не мог. Да и осознание, что в той жизни я был не самым лучшим человеком, пришло уже давно. Настоящее – вот что было ценно! И в этом настоящем у меня было двое друзей, каких никогда не было «при жизни».
– Эй, ребят, кажется, Ричард бежит!
Топ-топ-топ-топ-топ…
* * *
– И-и-и-го-го! – кричал Ричард, скача на мне, как на лошади, по комнате.
Из того места, где он сидел, при каждом приземлении на пол, все мои призрачные, но оттого не менее чувствуемые мной внутренние органы, в ужасе расползались в разные стороны: часть пряталась в жалобно хрустящую грудную клетку, а часть – в таз, так же издающий, не значащие ничего хорошего, звуки.
– Хъэ-хъэ-хъэ… – это больше напоминало предсмертный хрип загнанной лошади, нежели звук просто резко выбиваемого из легких воздуха.
Лия проиграла спор, но до полнолуния было еще несколько дней, поэтому сейчас она не казалась очень расстроенной. Напротив, как бы она не пыталась смотреть на меня с сочувствием, в ее глазах искрились смешинки. Джон тоже хихикал, подбадривая меня фразами типа: «Держись, Том», «Еще немного, Том», «Оу, а вот так, наверно, больно?», «Ого, а так точно больно», «Ой, что это был за хруст? Позвоночник, наверно?». В любой другой ситуации я бы его стукнул, но скачки выбивали из меня все мысли, даже о мести.
Наконец, намотав несколько кругов по комнате, а также испрыгав всю кровать, Ричард решил, что лошадь из меня так себе. Он просто встал и, оставив меня лежать «мордой в пол» (точнее, в подушку), пошел играть в другие игрушки, попутно ткнув пальцем зайке в живот.
– «Я тебя люблю»… У меня там скоро дырка будет! Неужели нельзя понежнее?! – нахмурилась Лия.
– Ты сяс кому гофофис о нефности?
– Уж точно не тебе, скакун ты наш арабский! – сказал солдат.
– Я мифка!
– Ага, миска!
– Попфофу беф афкафблений!
– Кости хоть целы? – немного смягчился Джон.
– Аха. Тофько ф фифоте кафа.