– Да, пожалуйста, Джессика.
– Мистер Динкерманн, вы уже старый, да? – по-детски невинно спросил малыш.
– Ричард! Так нельзя говорить! – отчитал его отец.
– Все в порядке, – с улыбкой ответил старик. – Да, мне уже много-много лет. Но в душе я такой же мальчишка, как ты.
– А что такое «душа»?
– Душа – это… – он задумался, – это такой сосуд внутри тебя. Вот ты любишь маму и папу?
– Да.
– Во-о-от. Ты любишь их всей душой. В душе много всего спрятано. Но чем больше там хорошего, тем светлее она. Если ты добрый, послушный мальчик, слушаешь старших, не обижаешь тех, кто младше тебя, уважительно относишься к людям и животным – тогда и душа у тебя будет светиться чистотой. А если ты дерешься с другими детками, бьешь собачек и кошечек, обижаешь маму с папой, рвешь книжки и раскидываешь игрушки, тогда твоей душе будет нехорошо, ее надо будет лечить.
– В больнице? Я был в больнице.
– Нет, Ричард, душу лечат любовью и заботой.
– Ну, все, сынок, дай мистеру Динкерманну попить чай с тортом.
– Но, ма-а-ам…
– Ри-чард!
– Кхм, извините, но можно попросить Вас кое о чем. Это может показаться странным…
– Да, конечно, все, что угодно!
– Не могли бы Вы пригласить за этот стол того плюшевого медведя? Уж очень он мне понравился. Какой-то он… душевный.
Глаза Лиетты полезли на лоб. Мои, собственно, тоже.
– Сынок, принеси, пожалуйста, мишку.
– Ага, сейчас, – крикнул мальчишка, убегая, и уже секунд через пятнадцать я сидел за столом. – Мама, он тоже хочет торт!
– Конечно, конечно. Сейчас мы и ему отрежем кусочек.
– Сиди, дорогая. Я сам, – опередил ее Билл. Он отрезал небольшой кусочек торта, положил его на блюдце и пододвинул ко мне.
– Ммм… «Панчо», с кусочками ананаса и персика. Мой любимый! – подумалось мне.
– Ммм… «Панчо», с ананасом и персиком. Мой любимый! – почти в точности повторил вслух мои мысли дедушка.
– Джесс тоже его любит, – улыбнулся глава семейства.
– Спасибо вам, мои дорогие! Спасибо, что не забыли. И за то, что не дали старику помереть от тоски.
– Ну что Вы, мистер Динкерманн! Ну как можно! Вы столько сделали для нашей семьи! – всплеснула руками Джессика и обняла его.
По его опустившимся плечам было заметно, что он, наконец, расслабился, а лучащийся взгляд выдавал его неподдельную радость.
Едва Джесс разжала объятия, как послышался звук бьющегося стекла. Все обернулись на источник шума, то есть на Ричарда, сидящего на стуле и смотрящего на разбитую чашку. Подняв испуганные глаза на маму, малыш попытался оправдаться:
– Она сама упала.
– Ну, конечно, сама. Опять крутился за столом?
– Да это вообще мишка уронил!
– Ладно, сиди ровно, я сейчас уберу, – резко поднявшись из-за стола, Джесс вдруг схватилась за живот и осела. – Оххх…
– Дорогая!
– Все хорошо. Просто мне надо прилечь. Мистер Динкерманн, Вы простите меня.
– Ну что ты такое говоришь!
– Я уберу. Пойдем, я отведу тебя в спальню, – бережно обняв жену за талию одной рукой, а другой взяв ее под руку, Билл неспешно проводил Джесс в их комнату.
Тем временем мистер Динкерманн, отхлебнув из чашки, повернулся к малышу.
– Ричард, мне нужно тебе кое-что сказать. Признавать свои ошибки – это не слабость. Свалить вину на другого проще всего. А вот сказать: «Да, это сделал я», – так могут только по-настоящему хорошие люди. Ты же хороший человек?
– Да, – ответил мальчик, шмыгая носом.
– А зачем тогда ты подставил невиновного?
– Это как?
– Сказал, что чашку разбил мишка, хотя он этого не делал, – пояснил старик.
– Но это, правда, он!
– Ты, наверно, боялся, что родители будут ругаться? Я тоже в детстве боялся наказания. А еще боялся, что мама меня перестанет любить, если узнает, что я сделал что-то плохое. Однажды мы с друзьями сделали рогатки и побили все окна в соседнем доме. Представляешь, что нам за это было! И каждый своим родителям сказал, что не участвовал в этом, а только смотрел. И лишь один из нас не соврал. Он сказал: «Это я. Простите меня». И, представляешь, отец его не ругал. Он ответил, что гордится таким сыном, который может признать свою вину, не прячась за спинами друзей. Воодушевившись его поступком, я, следуя его примеру, пошел к своей маме с признанием. И, о, чудо, она тоже была рада, что я честен с ней. Поэтому, не бойся гнева родителей. Помни: чем больше ты совершаешь правильных поступков, тем больше тебя любят окружающие, и тем больше тобой гордятся родители.
Вернувшийся Билл отвлек внимание дедушки и тот, упустив мысль, переключился на мужчину: