Дочитав до последней страницы, Элизабет спешно отложила «Правила…» в сторону и принялась разбирать свой гардероб, попутно прикидывая как лучше убрать волосы.
Красное платье показалось ей слишком ярким, черное – слишком траурным, сиреневый цвет именно сейчас смотрелся на ней блекло, белое же в ее ситуации могло быть воспринято Робертом как отсылка к Верхнему миру, а лишний раз напоминать ему о своей смерти женщина не хотела. Она просто мечтала увидеть его, побыть с ним несколько часов, услышать его голос и хоть немного скрасить его одиночество.
…Примерно за пятнадцать минут до открытия портала Элизабет уже стояла напротив входной двери в ожидании. На ней было нежно-голубое платье чуть ниже колена и белые туфельки на маленьком каблучке. Волосы она заколола на затылке, но одна кудряшка никак не хотела лезть в прическу, поэтому упрямо выбивалась из зачесанных волос, падая на висок.
Время стало резиновым. Женщина стояла, едва дыша, считая удары своего бешено бьющегося сердца.
Наконец, дверной проем подернулся дымкой, и Элизабет без колебаний уверенно шагнула в молочное марево портала.
* * *
Ее муж сидел на той самой скамейке, у которой она много лет назад приводила его в чувства после обморока. Он еще сильнее поседел, плечи ссутулились, а прогулки явно давались ему с трудом, о чем свидетельствовала трость, стоящая рядом.
В парке была весна! В воздухе разливались птичьи трели и аромат цветущих деревьев. Небо было высоким и голубым. Где-то там она теперь жила. Одна. Каждый день ожидая встречи с ним. Нет, она не желала ему смерти. Просто очень скучала, как может скучать по супругу любящая жена.
Женщина шумно втянула воздух, наполняя им свои легкие, истосковавшиеся по родным запахам. Щурясь, она стояла, задрав голову, и смотрела на солнце, пока слезы не потекли из глаз. Наверху солнце было другое, больше и ярче, но при этом немного холоднее, оно не обжигало, а было просто источником теплого света. Земное же солнце было беспощадно-горячим, смотреть на него долго было невозможно, но именно этого так не хватало там, в ее новом мире.
– Роберт?
Мужчина, словно не веря своим ушам, медленно обернулся и застыл.
– Роберт, любимый.
– Элизабет?
– Да, это я, – смеясь и плача от счастья, сказала она.
– Элизабет! – забыв о трости, старик подскочил со своего места с ловкостью юноши и подбежал к супруге. – Моя девочка… – его руки нежно, но крепко обняли ее, прижимая к груди. – Как я скучал…
– Я тоже… Я тоже… – слезы лились градом. Она вжималась в него, вдыхала его запах, терлась щекой о колючую бороду и не могла поверить в происходящее.
– Ты… за мной пришла?
– Нет. Я пришла к тебе. Со мной тебе рано.
– Тебя отпустили повидаться со мной? – присаживаясь на край скамейки, не отпуская ее рук, спросил он.
– Да, ненадолго. Мне сказали, что ты очень скучаешь.
– Кто?
– Признаться, я и сама не знаю. «Мишка» какой-то.
– Мишка? – удивленно переспросил мистер Динкерманн.
– Ну да. Он передал мне записку, в которой написал, что ты, как и обещал, живешь за нас двоих. И что тебе тут без меня плохо.
– Ты не поверишь… Это… тот плюшевый медведь! Не зря я… Я же чувствовал, что он особенный. Но как он…? – дед бубнил все это себе под нос, совершенно позабыв объяснить жене свои мысли.
– Родной, все в порядке?
– Да. Да, конечно все в порядке! Это долгая история. Лучше расскажи, как ты там?..
…Они говорили и не могли наговориться. Мистер Динкерманн рассказывал жене о том, как жизнь в одночасье стала пустой, словно бочка, стоило Элизабет уйти в иной мир, как тяжело ему было привыкнуть наливать чай по утрам в одну кружку и никого не ждать, собравшись на прогулку в парк. Он вспоминал их совместное прошлое, рассказывал о друзьях и соседях, поведал, как утром семья Андерсон поздравила его с днем Рождения, а спустя час Джессику забрали в роддом.
Женщина не могла рассказывать мужу о том, как и где живет – так гласили правила. Поэтому она старалась больше слушать, а на прямые вопросы отвечала весьма уклончиво, общими фразами, либо вовсе переводила тему.
Так или иначе, но время их долгожданного свидания неумолимо ползло к концу.
Поднявшись, женщина еще раз крепко прижалась к любимому, поцеловала его и со словами: «Прости, родной, мне пора. Я очень люблю тебя!», – сделала шаг назад.
Мистер Динкерманн в последний момент поймал ее руку и прошептал со слезами на глазах:
– Однажды я тебя уже отпустил. Второй раз я не повторю своей ошибки.
– Нет, милый. Тебе еще надо пожить, – дрожащим голосом ответила Элизабет, пытаясь забрать у него свою ладонь.