Еще раз взглянув на плюшевую игрушку, он хмыкнул, задумался, после чего усадил медведя на кровать и, погруженный в мысли, пошел в свою спальню.
– Эй, Доктор, – позвала я.
Медведь не реагировал. Можно было бы предположить, что у него шок или оцепенение или еще что-то, но только не с этим… экземпляром, которому после «таблеточки» и море было по колено.
Обнулен. Однозначно. Мало того, что покинул комнату, так еще и попался на глаза человеку. Причем, конкретно так попался. Я с облегчением вздохнула. Лучше уж быть одной, чем с таким «товарищем».
Сейчас до меня окончательно дошло, что Тома призвали на небо. Я была очень рада, что он справился. Но одновременно где-то там, глубоко, меня грыз червячок моего эгоизма. Я не представляла, что мне дальше делать, как вести себя и как меняться.
Я никогда не боялась одиночества. Возможно, потому, что оно никогда мне не угрожало. В каком бы уединении я не была, мне всегда было известно, что где-то там у меня есть родители, к которым я могу вернуться в любой момент. А сейчас возвращаться мне было некуда, а вокруг не было ни единой живой души, не считая Билла. И это было страшно.
Все это я думала, расхаживая взад-вперед по детской, разминая соскучившиеся по движениям мышцы. Да что ты знаешь о кайфе, Доктор? Посидел бы ты месяц неподвижно, а потом попал в лунный свет… Да никакая твоя, даже самая суперская таблеточка, не даст такого наслаждения, как обычная ходьба по комнате! Интересно, сколько раз его еще обнулят прежде, чем он поймет, что это не «приход», и что он на самом деле двинул кони? И, главное: скольким еще людям он успеет сломать психику видом игрушки, пытающейся сбежать из дома под покровом ночи? Хлопнув себя по лбу, я вдруг поняла, что как только забрезжит рассвет, Доктор, если и попадет вновь в игрушку, не сможет бегать как минимум месяц. А за это время, наверно, любой дурак поймет: что к чему. Оставалось надеяться, что переподселение его хихикающей души больше не коснется игрушек в этом доме. Иначе он устроит мне персональный ад. А я этого ну никак не хочу!
* * *
Как только луна прошла половину своего привычного ночного пути, переплыв на другую сторону дома и забрав с собой почти весь свой волшебный свет, который до этой «жизни» казался вполне обычным, ну, разве что, романтичным, я, заняв свое прежнее место около кровати, закрыла глаза.
В этот момент мой слух полосонуло:
– Гы-гы. Эй, детка! Ты чего не спишь?
Весь сон как рукой сняло! Этот придурковатый смех обещал мне сниться в кошмарах.
– Тебя жду! – огрызнулась я.
– А-а-а, зачет! Чё бум делать?
– Лично я – спать.
– Спать скучно! Пойдем пугать сонных голубей на крыше! Ржака будет, обещаю!
– А слететь с крыши не боишься? – меня разбирал интерес: что творилось в этой укуреной башке?
– Хи-хи-хи… Так это ж все не правда. А в глюках откинуть копыта нельзя. Ну, так что, заяц, ты со мной?
– Не, давай как-нибудь сам. У меня тут, понимаешь, реальность.
– Скучный ты заяц! – медведь махнул лапой и зашагал к окну.
Взобравшись на подоконник и открыв створку, он еще раз спросил, не передумала ли я, и, убедившись, что гонять голубей посреди ночи в самый разгар зимы (какие нафиг голуби?!!) ему придется одному, шагнул вперед. Тут следует напомнить, что детская располагалась на втором этаже… Послышался звучный «шмяк», ворчание, видимо, в процессе соскребания своего плюшевого тела с земли, а после:
– Вот это кру-у-у-у-то! Надо повторить! Надо, надо повторить!
Мое внимание отвлекло какое-то бормотание за спиной.
– Эм, а я где?
– В доме Андерсонов, – повторила я то же, что в начале этой ночи сказала Доктору.
– А это как так вышло?
Я присмотрелась. Голос, полный недоумения, принадлежал дракону, в котором когда-то, со слов Джона, уже пребывала душа девушки.
– Блин, что это! – прокричала другая игрушка, Бамблби.
– А-а-а-а-а-а! – это вопила лошадь.
– Прошу прощения, я уже прибыл к месту назначения? – промямлил кто-то из коробки с игрушками.
Я сидела, не понимая, что мне делать. Игрушки оживали одна за одной, да так быстро, что буквально через пару минут в комнате практически не осталось «бездушных», за исключением, разве что, кубиков да конструктора.
– Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит?
– Заяц все знает! – донеслось откуда-то с крыши.
– Вот зараза! – подумалось мне.
– Как Вас зовут? – спросил Бамблби.
– Да какая разница! Пусть лучше скажет, что мы тут делаем? – перебила его лошадь.