И понеслось… Вопросы сыпались один за другим, не давая мне даже раскрыть рта для ответа.
– Я же не умер?
– А кто тут главный?
– Как обжаловать приговор?
– Что делать, если я не хочу быть игрушкой? Кстати, кто я? В смысле лошадь?!
– Я буду жаловаться! Куда писать?
– Как долго это продлится?
– От этого можно проснуться?
– Как вернуться на небо?
– А на землю?
– Как выбраться из коробки?
– Позовите главного!
– Какой сегодня день?
– Я хочу есть. Когда тут кормят?
– И как мне, скажите, в этом теле лошади домой идти?
– Почему я пластмассовый, а ты – мягкая? Я, может, тоже хочу! Ты по блату?
– Сколько стоит выйти под залог или как это у них называется?
– Ля-ля-ля-ля-ля, я сплю-ю-ю-ю-ю, это не со мно-о-о-ой!
Новички галдели, перекрикивая друг друга, кто мог – толкался, кто хотел – испепелял меня взглядом, они потрясали кулаками, хватались за головы и неуклонно приближались ко мне, как будто признали во мне человека, виноватого во всем этом, ну, или, на худой конец, ответственного за весь этот беспредел.
– А-а-а-а-а!!! – не выдержала я.
И проснулась от собственного крика. Тяжело дыша и пытаясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце, я огляделась. Окно было плотно закрыто. Все игрушки были на своих местах, и ни одна из них не издавала даже звука. Ох, и приснится же такое! Мне стоило немалых усилий прийти в себя и сбросить с себя кошмар, отчаянно цепляющийся за мой сонный разум. То и дело я проваливалась в обрывки сна и мне вновь снились они…
Но в один прекрасный момент меня будто окунули в чан с холодной водой, разом смыв с меня любые попытки уснуть. Я натурально подпрыгнула на месте, а моя стойкость, оседлав здравомыслие и подгоняемая дружным улюлюканьем остатков самообладания умчалась куда-то в район печёнки, спрятавшись всей дружной компанией за ее правый край, когда совсем рядом раздался мужской голос:
– Привет!
Обморок мне не грозил… А жаль. Я бы с удовольствием в него провалилась. Это уже спустя пару безумно долгих мгновений я поняла, что говорил Билл, держа у уха телефон. Но скольких седых волос стоили мне эти мгновения!
Хозяин дома приоткрыл дверь в детскую рано утром, взглянул на мишку, мотнул головой и продолжил свой разговор, выходя:
– Со мной что-то непонятное ночью произошло. Я услышал, как кто-то пытается взломать входную дверь. Вышел посмотреть, а там плюшевый медведь висит на ручке и пытается спрыгнуть на пол… Признаться, я чуть в штаны не наложил… Потом? А что потом? Потом я отнес игрушку обратно в детскую… Нет, не сопротивлялся. Когда я подошел к нему, он уже валялся на полу… Спать? Да не, я рано лег. К тому времени я уже спал часа два… Думаешь? Да, наверно, ты прав, приснилось. Но так все натурально!.. Да вот, сейчас глянул, сидит там, где посадил… Нет, по дому больше не ходил… И дверь не открывал… Наверно, правда, приснилось… Что? На работу? Да, сейчас буду собираться. Кстати, что там с движением дел по пятнадцать-двадцать три?.. – на этом моменте голос Билла стал настолько далеким, что я уже с трудом разбирала, о чем он говорит.
Снова засыпать я боялась. Но эта ночка была столь насыщенной и мозговыносящей, что все инстинкты, включая самосохранение, помахали мне ручкой и отправились баиньки, утянув меня за собой в царство Морфея.
На этот раз мне не снилось ничего.
И слава Богу!
* * *
– …Что сказал доктор?
– Доктор? Какой еще Доктор?!
Прощай, Разум! Нам было хорошо вместе… Жаль, что мало.
* * *
Казалось бы, простое слово «доктор», но меня оно с некоторых пор вгоняло в ступор.
И вообще моя привычка делать выводы, не дослушав до конца, в очередной раз сыграла со мной злую шутку.
На самом деле все было куда прозаичнее, чем мое воображение успело себе нарисовать: Билл снова говорил по телефону, на этот раз точно с Джессикой, так как узнавал у нее, когда их с малышом можно будет забрать домой.
Попрощавшись с женой, дважды отец начал обзванивать родственников, назначая встречу на следующий день. До меня доносились лишь обрывки его разговоров, очевидно, потому, что он то и дело переходил из комнаты в комнату.
Когда входная дверь хлопнула, а звук отъезжающего автомобиля смолк, наступила такая тишина, от которой начало звенеть в ушах.
Я честно пыталась насладиться этим одиночеством и покоем, понимая, что уже завтра дом наполнится детским плачем, не смолкающим даже по ночам, а еще приедет Ричард. Не могу сказать, что я его очень боялась – ко мне он проявлял минимум интереса, но все равно его присутствие воспринималось мной с определенными опасениями. Мало ли что взбредет в его милую головку.