– Да ты кони двинула, дорогуша! – я не удержался. Конечно, такие новости следует сообщать немного мягче, особенно существам женского пола. Но, простите, опыта в сообщении человеку новости о его смерти у меня не было.
Жаль, что мы обездвижены. Судя по всему, девочка была готова упасть в обморок. Я бы посмотрел на это. Она все еще издавала какие-то нечленораздельные звуки, когда в ситуацию вмешался Джон.
– Послушай, как тебя там? С тобой что-то произошло, и ты умерла. Обращаясь к твоему недавнему монологу, могу предположить, что это из-за таблеток, которые ты выпила якобы от головной боли. Попытайся вспомнить, судьи что-то говорили о тебе «страшное», что тебе не понравилось?
– Они пытались доказать мне, что у меня передозировка сильнодействующими наркотиками. Я им говорила, что не употребляю и им не советую! Да я никогда…
– Подожди. Видимо, те таблетки и были наркотиками. В одной таблетке – одна дозы. Сколько ты, говоришь, выпила? Три штуки? Вот и результат. Тебя просто не откачали.
– Это непра…
– Затем твоя душа попала на небесный суд, – Джон невозмутимо продолжил свою лекцию, – где выяснилось, что ты не очень-то достойно прожила свою жизнь (уж не знаю, что ты там натворила) и тебя нужно немного «изменить», чтобы свою следующую жизнь ты не пустила коту под хвост так же, как предыдущую. Для этого твою душу поместили в плюшевого зайца. Теперь ты – безвольная кукла. Ты будешь все чувствовать, но никто, кроме нас, таких же «переселенцев», тебя не услышит. Ни двинуться с места, ни пошевелиться – ни-че-го. Смирись.
– И наслаждайся, – не упустил я своего шанса подлить масла в огонь, припомнив, как «мило» Ричард играл со мной и солдатом.
И тут плотину прорвало. Видимо, осознав во что вляпалась, девушка сначала зашипела (тут по сюжету у нее должен был из ушей пар повалить, будь мы в фильме), а затем ее понесло:
– Да как вы смеете?! Меня, Лиетту Уильямс, запихнуть в какую-то вонючую игрушку?! – я уж было решил, что она обращается к нам, но нет, все к тем же судьям. – Знаете, куда вы можете ее себе засунуть? А ну, немедленно верните меня в мою жизнь! Да я вас всех засужу! Вы у меня прощение вымаливать будете и все ваши дети, внуки и правнуки до седьмого колена! Вы что, не знаете моего папу? Да он вас всех раздавит и не моргнет! Эй, вы меня слышите?!
– А вот и вторая стадия, – тихонько шепнул мне Джон, – гнев.
– Что значит вторая стадия?
– Ты что, не слышал о пяти стадиях принятия неизбежного? Отрицание (его мы уже прошли), гнев (его мы сейчас наблюдаем. Жаль, попкорна нет), далее нас ждет торг, депрессия и принятие. Так что это теперь надолго! Приятного просмотра, Том! – он усмехнулся.
Мда-а-а…
– … и будете в раскоряку ходить до конца своей жизни! – Лиетта захлебнулась своей гневной тирадой в адрес небожителей и в комнате повисла долгожданная тишина.
Солнце за окном только-только лениво выползало на небосвод, окрашивая его в розоватый цвет. С улицы доносились звуки проезжающих машин. С каждой минутой их становилось все больше. Город просыпался. Но у нас еще был шанс вздремнуть, пока Ричард не проснется и не решит, что мы по нему за ночь соскучились.
Зайка уже не орала, сидела рядом и что-то обреченно бормотала себе под нос. Я прислушался:
– …все равно найду на вас управу… вы ответите… меня, Лиетту… Уиль…ямс… меня… вы… – последние обрывки слов она произнесла еле слышно, и, видимо, окончательно выбившись из сил, отключилась.
Через занавешенные шторы в комнату пробивались ленты света, оставляя пока еще не яркие пятна на ковре. Я попытался заставить себя уснуть. Нас всех ждал очередной непредсказуемый день, и это не вселяло совершенно никаких надежд. Вспомнив голос мамы Ричарда, я вяло улыбнулся и начал проваливаться в спасительный сон…
Именно в этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел глава семейства со словами:
– Сынок, пора вставать. Доброе утро!
Ну, и в каком месте оно, скажите мне, доброе?!
ГЛАВА 3
Мальчишка что-то проворчал, повернулся на другой бок и укрылся с головой. Папа, улыбаясь, подошел к кровати и стянул с сына плед, отчего тот скрутился калачиком.
– Просыпайся, соня! Мы можем опоздать в детский сад. Беги чистить зубы и спускайся вниз.
Ричард потер глаза, немного помедлил, но все же встал с кровати, бросив в адрес отца что-то вроде: «Сами не спите и мне не даете», и прошлепал в ванную. Послышался звук льющейся воды, а через минуты три в комнату вошел уже бодрый и веселый мальчуган. Заправив аккуратно кровать (я до тридцати четырех лет этому так и не научился), он повернулся на пятках и направился в нашу сторону. Я побледнел. Точнее, я бы побледнел, если б мог. По крайней мере, моя воображаемая кровь разом отхлынула от лица, а сердце ускакало куда-то в район левой пятки. Маленькая ручка потянулась ко мне, и я съежился, насколько это возможно сделать, оставаясь неподвижным. Пальцы всколыхнули воздух около моего уха, но не тронули его, а вместо этого схватили зайца.